Эгль обнял Ассоль:
— Как же ты добра. Пока я жив, я не позволю никому осквернить тебя, погасить твой свет.
— Спасибо, Эгль, — отозвалась Ассоль, глаза её щипало, а сердце заходилось в любви и благодарности. — Но гарпун мы всё-таки найдём.
Нашли и даже приладили таким образом, чтобы, если какой-то непрошеный гость вздумает явиться на маяк и, ничего не подозревая, распахнёт дверь, рыболовная снасть вонзилась бы ему прямо в живот. Сами же они будут ходить через заднюю дверь, о которой известно только им и Лонгрену, но тот спит и путешествовать пока не собирается.
Покончив с домашними делами, Эгль и Ассоль поспешили к общественным: он — открывать библиотеку, куда, впрочем, почти никто не ходил, она — выполнять поручение «серого осьминога».
И Каперна сегодня поразила Ассоль. Обычно шумная, полная той деловитой суеты, которая обычно свойственна приморским портовым поселениям, нынче Каперна была тиха. Редкие прохожие старались как можно быстрее пробежать мимо и скрыться в домах. Рабочие в доках таскали тюки, перебрасываясь тихими ругательствами. И даже завсегдатаи таверн сидели с постными и серьёзными лицами, молча опустошая бокалы.
По улицам щупальцами спрута расползался страх.
Лишь в заведении, что держал Хин Меннерс-младший, и куда Ассоль всегда заходила с большой опаской, обычно, чтобы уговорить подгулявшего Лонгрена идти домой, оказалось несколько пьянчуг, живо обсуждавших последние новости.
Сейчас за прилавком стояла жена Хина Милдрет и поэтому Ассоль отважилась и заказала чаю. Поставив чайник и чашку на поднос, она отнесла свой заказ к самому дальнему столику. Отсюда девушка почти не привлекала к себе внимание, но при этом отлично слышала, о чём говорят другие.
А разговор был занятный.
— Ей-ей, — твердил один пьяница, щуплый, щербатый, с нечесаными засаленными волосами цвета соломы, — пусть в моей жизни будут одни мели и рифы, если то сделали не «серые осьминоги»!
— Да нет же, — басил другой, громадный и рыжий, — «осьминоги» явились позже, когда бедняжка уже была мертвее мёртвого.
— Дурень же ты, Пит, «осьминоги» всё и обставили так, будто то не они, а кто-то ещё. Я там был и видел всё. Ту несчастью так переломало и перекрутило, будто её под килем протянули. И в глазах пустота. Всем известно — такое после «осьминогов» и остаётся. А ведь какой красоткой была. Жалко!
От этих откровений Ассоль бросило в дрожь. Неужели она сама была так близко к гибели? Ведь именно так, как рассказывал этот пьяница, и описал ей вчера Эгль жертв «серых осьминогов». Но… сам… «осьминог» говорил о каких-то гуингарах. Что они опасны. И что в Каперне завёлся один такой. Как же понимать? Кто же хуже? Может быть, несчастная погибшая девушка — плата, которую берут «осьминоги» с селений за свои услуги? Если так, тогда над Каперной ещё ни раз взовьётся плач. Значит, нужно скорее искать гуингара. И пусть эти «осьминоги» быстрее убираются восвояси. Она будет стараться! Опрашивать, узнавать, совать нос везде. Только бы поскорее избавить Каперну от присутствия этих ужасных… головоногих моллюсков.
«Осьминог» сказал: гуингар может быть кем угодно? А значит…
Ей вдруг показалось, что лицо одного из пьяниц расплывается, и под ним проступают зубастые челюсти, а конечности удлиняются, превращаясь в ложноножки.
К горлу подкатила тошнота.
Она перевела взгляд на Милдерт, и картина повторилась.
Ассоль почувствовала, как цепенеет от страха. Даже руки, сжимавшие чашку с чаем, так и застыли. А сама она будто приросла к стулу.
Казалось, монстры сейчас окружат её, кинутся и устроят себе пир. Вон и чья-то тяжёлая лапа… уже легла на плечо.
Ассоль вскрикнула, шарахнулась в сторону, расплескивая чай.
Хин Меннерс-младший осклабился во весь рот.
— Эй, принцесска, — ехидно проговорил он, — совсем там уже умом тронулась на сказочках своего Эгля. От людей прыгаешь.
Ассоль перевела дух, чуть расслабила ворот платья и сказала:
— А, это всего лишь ты, Хин…
Трактирщик гоготнул:
— Ну да, как видишь, не принц под алыми парусами…
— Хорошо, — ей было не до препирательств, хотелось поскорее на воздух, к солнцу из затхлого полумрака питейного заведения. — Дай пройти, я тороплюсь.
— Ой, не ври, ты сюда явно не за своим папашей приходила. Так же? — Хин вопросительно поднял кустистые рыжие брови. — Чай вон заказала, ждала чего-то. Милдрет мне сказала, что ты странная сегодня, вот и пришёл сам проверить. Да нет, вроде та же, полоумная Ассоль, парусиновая принцесса.
— Хин, — спокойно произнесла она, но отступая при этом к стене, — разве твой трактир открыт не для всех? Или я не заплатила за заказ?
Меннерс-младший упорно надвигался на неё:
— Ты мне зубы-то не заговаривай, я вас, Лонгренов, насквозь вижу. И как никто знаю, что финансы твоего папаши совсем плохи. Так что говори прямо: пришла денег просить? — Меннерс подошёл к ней вплотную и навис. — А я дам, я нежадный, не то, что мой отец. Но, принцесска, плату потребую ту же, что и он с твоей непутёвой мамаши, — трактирщик беззастенчиво положил свою огромную, покрытую густыми рыжими волосами лапищу на грудь девушки и сжал ту сквозь тонкую ткань платья. Ассоль пискнула, залепила наглецу пощёчину, и пока тот ругался и грозил ей, потирая щёку, вывернулась и, задыхаясь, захлёбываясь возмущением и обидой, выскочила на улицу.
Ассоль не могла понять, что случилось. Почему раньше она была словно невидимкой, а как только ей исполнилось восемьнадцать, на неё началась едва ли не охота — сначала старейшина со своим неуместным сватовством, потом «серый осьминог», теперь Хин… Что происходит?
Она мчалась, не разбирая дороги, растирая по лицу злые слёзы.
И даже не сразу поняла, что изменилось на улицах Каперны и что кричат ей вслед прохожие.
Но когда чуть пришла в себя, заметила, что чуть не все жители от мало до велика устремились в порт, привлечённые невиданным зрелищем. Отсюда, с окраинной улицы, заканчивавшиеся обрывом, весь порт был виден, как на ладони. И сейчас к причалу шёл корабль. Громада его парусов в лучах закатного солнца отливала пурпуром и кумачом.
Ассоль остолбенела. Она отлично понимала — это лишь иллюзия, оптический обман зрения, просто, прощаясь, закат решил плеснуть краски на первые попавшиеся паруса, но упрямое сердце ликовало и сбивалось с ритма.
Он пришёл! Её корабль! Её принц приехал за ней! Судьба всё же решила наградить её за ожидание и веру, загладить вину за то, что заставила пережить в последние часы.
Ассоль вытерла слёзы — негоже показываться суженому зарёванной — и со всех ног пустилась в порт. Когда она, запыхавшись и хватаясь за бок, всё-таки достигла цели, капитан чудесного судна уже сошёл на берег, и недоумённо осматривал сейчас толпу, вышедшую ему навстречу.
А Ассоль во все глаза глядела только на него. И был он именно таким, как являлся во снах — высокий атлет с симпатичным открытым лицом и глазами цвета самой чистейшей морской бирюзы.
— Совершенно такой, — прошептала она, закрывая лицо руками, улыбаясь и заливаясь краской.
В душе у неё счастливо мурлыкал рыжий котёнок.
========== Глава 6. Твои мои сны ==========
Они прошли через Незримый коридор, чтобы сразу оказаться рядом с «оболочкой». Выйти из воздуха пред очами редких зевак, сея тем самым страх и смятение. Люди до дрожи боятся непонятного. Немногочисленная группка любопытствующих исчезала моментально, как только за спинами «серых осьминогов» перестало дрожать пространство.
Они остались один на один с жертвой.
— Вперёд, пропустите меня вперёд! Я должен всё осмотреть! — скомандовал Циммер, протиснулся между Грэем и его спутниками и замер.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, будто внезапно превратился в соляной столп, а потом — полные плечи опустились, затряслись, саквояж выпал из ослабевших пальцев, рассыпая по брусчатке флакончики и бутыли с зельями. А маг-покровитель рухнул на колени и сбивчиво затянул: