Выбрать главу

Кровоточащие в последнее время шрамы на лопатках и ртутные, ядовитые, радужки глаз.

Пенни вздохнула и поерзала, не зная, куда себя деть. Было неловко, она чувствовала себя слишком уязвимой, ей было страшно, но менять что либо не хотелось, слишком ценным было происходящее. А Итан как будто не замечал ничего вокруг, полностью поглощенный тем, чтобы коснуться каждого участка тела Пенни: спины, плеч, шеи, даже локтей и поясницы.

Бедер и голеней.

— У тебя волос на теле нет.

Наверное, в этом было мало сексуального и возбуждающего, как и в медицинском осмотре, но Пенни было хорошо и тепло.

— Никогда не было, — Пенни зажмурилась и уткнулась носом в спальник, вдохнула запах Итана.

— Я знаю. Я нашел тебя. Ты была без одежды.

Итан скользнул рукой между бедер Пенни, и она без понуканий раздвинула ноги и подняла бедра. Если Итану хочется исследовать ее тело, то он может это сделать. Никак не прокомментировав жест Пенни, Итан провел линию от поясницы до самого пупка, а потом обратно. Положил пальцы на чувствительное местечко, название которому Пенни затруднялась подобрать, то, от прикосновения к которому было хорошо, где лобок переходил в ложбинку между ногами. Итан слегка надавил на это место, вырывая у Пенни удивленный всхлип.

Пенни прогнулась сильнее, пытаясь подставиться под руки Итана еще лучше, и тот последовал за ее телом, касаясь именно там, где нужно. Тонкая кожа между ягодиц, промежность, ложбинка между ног, а потом вдруг — внутренняя поверхность бедер, живот, и Пенни оставалось только загнанно дышать и ждать, пока Итан снова дотронется до нее там, где больше всего хотелось.

Когда палец Итана наконец скользнул внутрь, где было уже совсем влажно, крика все-таки сдержать не удалось. Пенни дернулась назад, пытаясь насадиться сильнее, но Итан удержал ее за бедра. Продолжил едва ощутимо круговыми движениями гладить ее, и из горла Пенни вырвался разочарованный стон.

Пенни с ума сходила от этих едва ощутимых прикосновений, тело била дрожь. Хотелось Итана внутри, снова почувствовать его, как и ночью, всем телом. Прижаться, и чтобы этот момент длился вечно, и чтобы никакого мира больше не было, а были только они вдвоем, сплетающиеся друг с другом. Наверное, со стороны она смотрелась смешно: вскинувшая вверх бедра, стонущая мартовской кошкой в ответ на легчайшее прикосновение. Но думать об этом не было сил, в крови кипело возбуждение и все силы уходили только на то, чтобы справиться со слабостью во всем теле и не рухнуть на спальник.

Когда пальцы Итана все-таки оказались внутри, Пенни застонала, а потом забормотала что-то благодарное, что сама не могла разобрать. Итан только довольно хмыкнул, продолжая ее ласкать, а потом вдруг его пальцы нащупали ту самую точку, от которой стало так хорошо, что даже больно, и страшно, и неописуемо.

— Еще…

Не пытаясь больше играть с ней, Итан аккуратно погладил ее внутри, а услышав довольный стон, повторил движение, но уже более уверенно. Быстро понял, что заводит Пенни сильнее всего, и после этого мир исчез. Осталось только ослепительное удовольствие, бьющее по нервам.

Она… наверное, кончила, и еще долго не могла прийти в себя, наслаждаясь тем, что Итан по-прежнему гладит ее, уже снаружи, по животу, по заднице и по бедрам: мягко, успокаивающе.

Наконец Пенни, собрав воедино желе, в которое превратилось ее тело, обернулась. Итан встал.

— Ты останешься в палатке.

Пенни положила руку ему на бедро. Поднялась на колени, подтянулась ближе, заглянула в глаза. Штаны Итана стояли колом, дыхание было тяжелым и поверхностным.

— У меня нет для этого времени, полно дел поважнее, — сказал он, шагнув назад.

Его глаза были темными, налитыми возбуждением, как спелые вишни — соком, а раскрасневшееся лицо в один момент вдруг показалось таким юным и невинным в рассветных лучах. Интересно, сколько ему? Двадцать восемь? Тридцать? Вряд ли больше.

Верховный Инквизитор. Полный решимости избавить себя от скверны, глотнув целебную дозу яда. Каждый день отправляющий на смерть людей и рискующий погибнуть сам. Итан, щеголяющий ярко-красной царапиной от вампирских зубов на запястье.

Пенни приблизилась к нему медленно, как к дикому животному, с поднятыми руками и неотрывно глядя в глаза. Из окна начинали бить косые яркие лучи рассвета, они заставляли Итана щуриться и раскрашивали его теплыми желтыми пятнами. Пенни коснулась выпуклости на его брюках, потянулась к ремню, и Итан выдохнул, будто ему было страшно.