– Мужа настоящей Элианы звали Брин Маккин. А ее брата – Вогдан Аршадан, он так и не стал графом... и никогда уже не станет. Добавь и их имена в свою коллекцию, "всё-таки Элиана", – негромко цедил слова Кавим, но такое впечатление, будто каждое из них словно ножом вырезали внутри собеседницы.
– Мне жаль, – опять выдохнула Хелен сквозь покусанные губы.
Но Кавим уже отвернулся и отошел к дальней от решетки стены, теряя к девушке интерес.
У Хелен голова вновь разболелась из-за фейерверка мыслей, накативших после таких новостей. Девушка легла на твердую лежанку, отвернувшись к стенке и накрывшись тонким одеялом.
Да будь она на месте того знакомого артефактора, то, увидев в единственном оставшемся ребенке что-то чуждое... да после явления ракасов, чего не случалось сотни лет, убивших единственного сына, чтобы она подумала? Чтобы сделала? А эйр Аршадан всего лишь отдал ее дознавателям, может, только на проверку. А Карадан своей излишней инициативой запихнул ее в подземелья?
Как же ей сейчас нужна была чья-либо помощь, чтобы разобраться в происходящем! Или хотя бы поддержка!
Почему она тогда так и не поговорила с грыном? Что там говорил Лернавай, будто грын уходил опять к духам, потому что гдынорыну еще нужна помощь? Помощь с чем? Новое переселение – это проделки ракасов? То есть грын всё же не успел остановить процесс? То есть они в итоге проиграли ракасам? Победить их невозможно?
Так, может, это ей, Хелен Бальмануг, нужно было сразу умереть, раз все ее трепыхания бесполезны?
Глава 5
Глава 5
После тяжелой "ночи", прошедшей опять под светом ламп и оставившей после себя неприятное послевкусие незапомнившихся снов, вставать не хотелось.
Зачем? Если она не смогла ничего толкового сделать, будучи Бальмануг с кучей личных возможностей и сильных связей в осебрутажском обществе, причем не только среди людей, то что она, новая подселенка в непонятно какое тело, сможет теперь, сидя в подземелье, за клеткой, под пристальным вниманием дознавателей, которые в чем только ее не подозревают?
– Эй, Элиана, ты почему опять не ешь? – доставал ее из-за решетки голос Кавима спустя какое-то время.
Скорее всего, время надвигалось ближе к обеду, если судить по жалобному нытью желудка. А Хелен и не заметила, насколько погрузилась в свои мечущиеся мысли о будущем, перебирая разные варианты освобождения. Один нереальнее другого. Но тем не менее она их упорно придумывала, рассматривала, откладывала на время, чтобы придумать что-нибудь еще.
– Тебе какое дело? – огрызнулась девушка, не вставая с кровати, даже не оборачиваясь.
– Я обещал эйру Гуррегу, что пригляжу за тем, как ты питаешься. Я принес тебе свежее... мясную запеканку. И морс. Он кислый, но целитель сказал, что полезный.
– Будешь откармливать ракасово отродье? Зачем? Чтобы меня потом на казнь упитанной и... здоровой повели? А если в дверях застряну?
Даже если она не сможет выбраться из этого подземелья... в ближайшие десятилетия, то зато может вволю трепать нервы своим караульщикам. И надо уже, что ли, начинать царапать палочки на каменной стене камеры, отсчитывая дни. Только чем? Обломком ложки? И начинать отпускать бороду? Нет, стоп, какая борода, если ей опять досталось женское тело? Почему на этот раз ей не досталось мужское тело, раз в этом мире только мужики могут что-либо решать и делать, а женщин даже не слушают?
– А я-то было решил, что Элиана, наконец, перестала быть размазней, коей была в юности, стоило ей войти в девичью пору. В детстве-то они с Вогданом на пару еще как хулиганили. А как метко непоседливая малышка Элиана кидалась камушками, будучи ребенком! Особенно в окна братцу, когда он не хотел с ней гулять в саду из-за своих уроков, – продолжал охранник.
Хелен развернулась на кровати и глянула на мужчину.
– Чего тебе надо, Кавим?
Чего он так разговорился, да еще в ностальгические воспоминания ударился? А вчера был готов ее взглядом испепелить.
– Иди и ешь эту запеканку, пока она теплая! – выдал мужик, глядя на девушку упор.
"Что за обращение с эйрой? Ладно теневики наглые, но свой-то охранник... То есть семейный... то есть тот, кто хотя бы из уважения к памяти бывшей хозяйки тела не должен так грубить? Пусть я не его малышка Элиана, тем не менее я все еще эйра", – ничего не поняла Хелен. Поэтому из-за одного только любопытства встала и подошла к столу у решетки, куда Кавим просунул промасленный бумажный сверток и небольшой кувшин с крышкой.