Бедные дети!
— Девочки, — проговорило чудовище, — приношу свои извинения за беспокойство. Уже все в порядке.
Сначала я подумала, что мне померещилось. Монсеньор собственной персоной стоит перед нами. И только рубашка, истерзанная, повисшая на нем клочьями, выдавала, что всё произошедшее нам не померещилось. Видимо, в образе чудовища Ролан раздался в плечах и стал выше ростом.
— Джо? — девочка перевела на меня взгляд.
— Сейчас, солнышко. Сейчас…
Я пыталась перейти на магическое зрение и понять, что произошло с чёрными нитями. Я старалась изо всех сил, до рези в глазах, но… Не получилось.
— Джо, вы сделали невозможное! — Ролан шагнул ко мне. — Заклинание спало.
— Это понятно. Но почему?
Глава тринадцатая
Я не отрываясь смотрела на Ролана. Не столько увидела, сколько почувствовала улыбку в тёмных глазах. Появились, заплясали лазоревые огоньки, заманивая в бесконечный омут…
— Монсеньор, — раздался вдруг строгий голос Ули. — Вот… Держите, — девочка протянула Ролану белую домотканую рубаху.
— Папина, — тихо проговорила она.
Кузен короля моргнул, будто просыпаясь. Огляделся. Увидел девчонок, рубашку в дрожащей руке, зацепился взглядом за арбалет на полу. Посмотрел на меня, словно в первый раз увидел.
Зрелище то ещё: сорочка до пола мокра от пота, всклокоченные волосы, дрожащие руки и… кровь. Его кровь засохла в уголке рта. Ролан медленно провёл пальцем по моим губам, стирая её. Наши глаза встретились. Мы вспыхнули оба, забыв, что здесь… дети.
— Монсеньор? — Уля смотрела строго, Ришка шумно и испуганно дышала, насупившись.
— Простите, — Ролан схватил рубашку, скинул лохмотья, в которые превратился изысканный шёлк одежды, и стал торопливо одеваться, ткань предательски затрещала на широких плечах.
— Есть хочу! — счастливо выдохнул мужчина и… улыбнулся.
И так у него это вышло по-человечески, аж от сердца отлегло!
Я едва не прыснула от смеха, девчонки, напротив, напряглись, и было от чего, взгляд монсеньора и впрямь был голодный. Казалось, он сейчас прямо с них и начнёт…
— Давайте я вас накормлю. Девочки, вы с нами? Или спать?
— Заснёшь тут, — проворчала Уля, поджав губы, словно ворчливая старушонка.
Ришка решила поддержать гостя и гордо объявила, что тоже хочет есть.
Я закуталась в халат, проследила, чтобы девочки надели тапочки — тёплые, с мехом внутри — домашний обычай жителей сурового, холодного Приграничья. Их шьют нарядными, яркими, с опушкой и броским орнаментом, вышитым мастерицами вручную. Обязательно и себе такие справлю, я ли не житель Приграничья теперь?
На кухне девочки всё взяли на себя, проворно собирая на стол. Маленькие хозяйки, взрослые не по годам. Я вздохнула. С одной стороны, смотреть на них радостно, с другой… больно.
— Справитесь? Я проведаю Колокольчика.
— Я с вами, — поднялся Ролан.
Ёжась от холода, мы перебежали в конюшню.
— Да уж, — клацнул зубами монсеньор. — Это не ваш благословенный юг.
Я кивнула. В чём-то монсеньор прав. И с чего меня занесло в такой холод?
Ролан закрыл дверь, словно от этого в конюшне может стать теплее, и, не обращая никакого внимания на грифона, яростно забившего крыльями, повернулся ко мне.
— Спасибо, — тихо прошептал он.
Меня накрыло тёплой, нежной волной. Монсеньор легко коснулся губами моей щеки, привлёк к себе, я закрыла глаза в ожидании чего-то волшебного, необходимого. Неизбежного, как наше переплетенное дыхание с белёсыми облачками пара.
— Кр-р-р-р?
— На подушки пущу, — сообщил грифону Ролан со смехом, но меня всё же выпустил.
Я так и осталась стоять: потрясённая и непонимающая.
И что это было?
Не сразу открыла глаза, посмотрела на непривычно довольного Ролана и явно потешающегося над всем происходящим грифона.
— И с чего ты решила назвать боевого грифона «Колокольчиком»? — в который раз спросил Ролан, рассматривая моего друга. — По мне так это просто издевательство.
Колокольчик опять-таки уже не в первый раз фыркнул, ну вот что Ролан прицепился, а? Нравится нам так. Обоим! Он же не знает, что мы с грифоном беседуем на колокольчиковом поле под луной в мире, известном лишь нам двоим. Не знает, что птах при каждом удобном случае дарит мне эти цветы. Что они неожиданно встречают меня где угодно и радуют глаз! Как объяснить всё это монсеньору, что только и умеет грозно кричать: «Грифоны и Ролан! Грифоны и король!»
— Понимаете, — начала я.