Здоровые, я сказала! Не думать о плохом. Не сомневаться в успехе и своих силах! Со мной Милосердная. Магия мамы Ули. Всё будет хорошо!
Вытаскиваю треногу, котелок,
— Лея? «Да» — кивнуть. Во рту привкус железа?
Голова шуршит по подушке, нет у неё сил даже на это… Глаза огромные, в уголках сияющих белков слёзы.
Знаю, страшно. Потерпи.
— Горечь?
Снова не кивает.
Горы всех побери, что… Что дает такой быстрый эффект?
— Рыба?
Кивок.
Твою ж… Ладно. Поборемся.
Бегу к двери, распахиваю её, кричу:
— Свежего молока! Немедленно!
Теперь — к окну:
— Колокольчик!
Знаю, родной, верный мой, боевой друг, знаю, цветочек… Тебе плохо: у магических существ откат проходит быстрее, но и настигает сразу. Прости.
Слышно, как тяжело крылья рассекают воздух. Я чувствую боль, потому как взлететь птаху сейчас даже на высоту третьего этажа королевского замка — это выше… Выше грифоновых сил. Но Колокольчик — вот он.
— Кровь грифона, отданная добровольно, — шепчу я, глядя в золотые, полные му́ки глаза. — Прости.
Согласный клёкот.
— Храни тебя Всеблагая, — выдыхает король, но Колокольчик его не слышит.
Мне нужна капля. Всего одна, что позволит молодой женщине продержаться час. Час, за который мне нужно успеть сварить противоядие. Раздвигаю перья на груди, царапаю ярко-фиолетовую кожицу острым как бритва лекарским зачарованным ножом.
Тягучая алая капля летит через всю комнату и падает на губы смертельно перепуганной восемнадцатилетней девчонки.
Время пошло.
Я не знаю, на основе какой из ядовитых рыб сделали зелье. Не знаю, из какого эта гадость мира, и что там ещё в составе отравы. Не знаю, использовали заговор или магическую силу, какого уровня был маг, создавший жидкую смерть, каким образом яд попал в тело королевы — ничего я не знаю! Я просто колдую любимый рецепт — тот самый, что я изобрела, спасая Альфреда. Правда, в этот раз в основе заговорённое молоко, потому как случай особый: мне и мать надо спасти, и дитя.
Не отходи, Милосердная! Не отходи от меня ни на шаг, слышишь? Молю, стой за спиною!
— Ничего, девочка, — приговариваю я, помешивая зелье, — Ничего. Ты ещё устроишь Альфреду скандал. Настоящий. Царственный! Можно даже сказать, королевский. С битьём посуды. Фамильный фарфор, цены не малой. Первое средство, говорят.
— Джоанна! — возмущается король, но в его взгляде впервые с тех пор, как к нам вошла королева, появляется проблеск надежды, — уже хорошо.
— Тихо, — перебиваю я его величество, наблюдая, как из глаз юной королевы уходит ужас. — Вот прикажешь ещё котелок сделать, как у меня. И, если что, по башке. Ты же сам говорил, что твоим родственникам надо всенепременно по башке? И всенепременно котелком зельевара? Ты сам чем хуже?
Альфред хмурится, но вдруг замирает: губы Леи, сухие, посиневшие, неожиданно трогает лёгкая улыбка. Лицо уже не такое восковое и заострённое. Хорошо. Это хорошо.
— Спасибо, — шепчет она, забыв про мои приказы.
— Да на здоровье, — отвечаю весело, а у самой руки трясутся, ещё совсем немного, чуть-чуть совсем, терпи, Джо, терпи, не показывай виду. — И вообще, мужу надо помогать. Вот поправишься, займёшься детьми с даром. Зря я их, что ли, со всего королевство таскаю в столицу?
Она чуть закрывает глаза. И… тут мне становится страшно, потому что Лея пытается их больше не открывать.
— Зови! — ору я на короля, впавшего в ступор. — Зови! Мне ещё надо три минуты!
— Лея, девочка, — начинает Альфред. — Нежная моя. Желанная моя. Единственная…
Веки чуть дрогнули. Я, не отрываясь, помешиваю варево, семь раз по часовой стрелке, семь — против. Вливаю всё, что во мне есть. То ли силу, то ли жизнь — сейчас это уже не важно.
— Я ведь люблю тебя. С самого первого взгляда, это в нашем роду бывает. Понимаешь. Люблю. Не уходи.
Хватаю котелок. Пузырёк — вот он. Руки дрожат, перед глазами муть. Моргаю.
Я смогу. Я должна… Не отходи от меня, Милосердная.
В пузырьке — они у меня зачарованные — зелье сразу станет нужной температуры. Не вливать же в юную королеву кипящее варево, как в чудовище.
Я справляюсь. Королева глотает противоядие. Король что-то кричит, кажется, моё имя.
— Джо!
— Остальное, — шепчу, протягивая пузырёк на его голос — Каждый час. По кап…ле…
Всё. Темнота.
Глава девятнадцатая
— Ваше величество! Это неразумно. Вы должны отдать приказ арестовать графиню Вержи́.
Странно приходить в себя под чей-то важный, высокомерный голос, требующий моего ареста. Можно подумать, я могу в таком состоянии сбежать из дворца, ресницами-то толком не пошевелить.