Питер Доусон с изящной легкостью перетасовал колоду и умело сдал карты. Сидя напротив друга, Себастьян приказал себе выглядеть расслабленным и спокойным. Ведь джентльмены просто играли в карты, и если бы он казался озабоченным или возбужденным, это могло вызвать подозрения.
В отличие от переполненного, душного бального зала герцога Уоррена игровая комната была раем для джентльменов, которым требовался отдых после танцев и бесед. Из пятерых игроков Себастьяна интересовал только один – граф Хетфилд.
Похоронив бабушку, он через несколько дней вернулся в Лондон и обнаружил, что графа там нет. Две недели он провел в беспокойном ожидании, пока не узнал хорошие новости: четыре дня назад граф наконец приехал. Рассчитывая, что тот должен появиться в обществе, Себастьян посетил уже три суаре и с некоторым удивлением встретил его на балу у герцога.
– Карты, джентльмены? – спросил Доусон.
Сэр Чарлз отказался, лорд Фарбер взял одну, граф сразу две и затянулся сигарой. Он выглядел моложе, чем предполагал Себастьян, и далеко не таким дурным с виду. Он поклялся бабушке избегать встречи с Хетфилд ом и держал слово, опасаясь, что потеряет самообладание.
Но теперь Себастьян, к своему удивлению, безучастно смотрел на человека, который довел его мать до самоубийства и навсегда изменил его жизнь. Может, потому, что план его мести был настолько простым?
Себастьян выбрал честный способ – дуэль с графом. Хотя общество не одобряло поединков, для всех джентльменов они служили средством защитить свою честь и добиться справедливости.
Разумеется, он мог обвинить Хетфилда в безвременной кончине матери, на то у него имелись основания, но тогда пришлось бы открыть тяжелую правду. А, как ни поразительно, бабушке все же удалось сохранить в тайне самоубийство, и он не хотел пятнать скандалом память своей матери. Пусть в обществе считают, что дуэль произошла по какойто иной причине. Например, изза обвинения в мошенничестве при карточной игре.
Поставить честь Хетфилда под сомнение очень легко. Когда графу особенно повезет с выигрышем, Себастьян обвинит его в мошенничестве и потребует удовлетворения, вынудив к дуэли. На шпагах или пистолетах, все равно – Себастьян был превосходным фехтовальщиком и отличным стрелком.
– Бентон? – Привычным жестом Доусон протянул ему колоду. – Ты берешь?
Взглянув на свои карты, Себастьян покачал головой и бросил монету в центр стола. Чтобы выиграть в двадцать одно, необходимо точно помнить вышедшие карты и обладать способностью рассчитывать следующий ход противника, что блестяще умел делать Себастьян.
Он внимательно наблюдал за графом. Это был самый искусный, опытный и решительный из всех игроков, сидевших за столом. Кроме Себастьяна, который умышленно отбрасывал выигрышные карты.
По сигналу Доусона все открыли карты.
– Двадцать одно, – сказал он. – Выиграл лорд Хетфилд.
– Проклятие, сегодня госпожа Удача определенно улыбается вам, граф, – проворчал лорд Фабер. – Вы берете подряд уже третью взятку.
– Может, вам лучше переключиться на игру в кости, милорд? – с улыбкой спросил граф.
– Ха! В кости играют молодые глупцы, – возразил лорд Фабер. – Не имеет смысла тратить деньги впустую.
Игра возобновилась. Стопка выигранных Хетфилдом монет была уже вдвое больше, чем у любого из его противников. Доусон, как обычно, шутил при сдаче карт и пытался сохранить дружеский настрой игры. Сэр Чарлз продолжал напиваться, пока лорд Фабер удваивал ставки, ловя свою удачу.
Себастьян отставил подальше стакан виски, не желая себя искушать. Для осуществления своего плана он должен быть трезвым, с ясным умом. Обвинения выпившего человека никогда всерьез не принимаются.
– Итак, Хетфилд, – сказал Доусон.
Граф открыл пятерку и шестерку, третья карта была повернута лицом вниз. Он медлил. Себастьян восхищался его внешним спокойствием, поскольку знал, что третья карта приносила выигрыш. Глубоко вздохнув, он улыбнулся графу, тот вернул ему улыбку и бросил еще монету. Великолепно.
– Опять двадцать одно? – горько произнес лорд Фабер, когда все карты были открыты. – Сегодня вам действительно чертовски везет, Хетфилд.
Наконецто! Досада лорда Фабера прорвалась очень вовремя.
– Странно, последний раз я насчитал в колоде четыре короля, – с намеком на обвинение произнес Себастьян. – Как вам удалось разыграть пятого, лорд Хетфилд?
– Пятого? – невнятно повторил сэр Чарлз. – Вы уверены?
– Совершенно, – подтвердил Себастьян, ибо сам проделал маневр с картой.
– Это же абсурд! – закричал граф.
– Нет, подождите. Думаю, Бентон может оказаться прав, – заявил сэр Чарлз. – Я уверен, что раньше тоже видел короля пик в игре.
– Черт возьми, Чарлз, вы слишком пьяны, чтобы вообще чтолибо заметить! – воскликнул Хетфилд.
– Ерунда!
Себастьян продолжал улыбаться. Заявление сэра Чарлза было бы намного результативнее, если бы он тут же не осушил свой бокал. И все же один игрок на его стороне. Осталось еще двое.
– Вы заметили чтолибо неладное, милорд? – Себастьян повернулся к джентльмену слева.
Лорд Фабер нервно кашлянул.
– Теперь, когда вы упомянули об этом, я припоминаю, что видел короля пик на первой сдаче.
– Я и не сомневаюсь в этом.
– На что вы намекаете, Бентон? – резко спросил граф.
– Ни на что. Я лишь устанавливаю факт. Невозможно, чтобы вы разыграли эту карту законно.
Послышалось движение, затем приглушенное жужжание голосов, которое с невероятной скоростью распространилось по комнате. Отлично. Пусть все говорят. От обвинения в мошенничестве не так легко отделаться даже среди закоренелых игроков.
Потом наступила тишина, все сосредоточили внимание на развертывающейся драме. Себастьян приветствовал этот интерес. Чем больше людей увидят ссору, тем Хетфилду будет труднее уклониться от поединка.
– Конечно, для истинного джентльмена есть только один способ уладить дело. Назовите вашего секунданта, Хетфилд.
– Что? – Граф неуклюже вскочил, опрокинув стул.
– Полагаю, я выразился предельно ясно. Вы собираетесь защищать себя или нет?
На лице графа чтото промелькнуло. Страх? Узнавание? Он понял, что перед ним сын Эванджелины, женщины, которую он так жестоко унизил много лет назад? Женщины, которая покончила с собой изза его недостойного поведения?
На щеках графа появились два красных пятна, но когда он заговорил, голос у него был спокойным.
– Конечно, вы ошиблись, лорд Бентон. И я отказываюсь удостаивать ответом ваше нелепое подозрение.
– Да, вы совершенно правы, милорд. – Доусон нервно оттянул пальцем узел галстука. – Я уверен, что здесь был всего один король пик. Это недоразумение, которое всем лучше забыть. Никто ведь не пострадал, правда, Бентон?
Себастьян развернулся к другу, готовый схватить его за горло и трясти, пока тот не замолчит.
– Это касается только меня и графа, Доусон, – процедил он.
Но друг не успокоился. Он уперся кончиками пальцев ему в грудь, как бы удерживая его от броска на графа, и прошептал:
– Бентон, оставь это. Я сомневаюсь, что граф смошенничал, но если даже так, какое это имеет значение? Ставки были не слишком высоки. Только Фабер потерял значительную сумму. Но если ты бросишь это дело, он последует твоему примеру. Черт возьми, если ты будешь настаивать, все может дурно кончиться.
Себастьян мрачно взглянул на друга. Он сделал ошибку, позволив Доусону играть. Тот был слишком честен, а, желая иметь за спиной такого союзника, он умолчал, что с самого начала намеревался вызвать графа на дуэль. Он знал, что Доусон будет против такого ужасного поступка, но все же рассчитывал на его поддержку, если чтонибудь случится. Да, честность бывает дьявольски неудобной! Но Себастьян никому не позволит встать на его пути к мести.
– Или ты со мной, или не вмешивайся.
Доусон с удивлением и обидой покачал головой.