========== Пролог ==========
Купол вставал мутноватой стеной над самым краем обрыва. Мерцал, переливался, играл голубыми сполохами. Ещё, кажется, временами раскатисто погромыхивал, точно дальняя гроза, но это Винс мог напридумывать сам — просто от страха. Что он, в сущности, мог слышать за тоскливым, надсадным скрипом подъёмника и за бубнежом уже заметно охрипшего судьи?
Трусил Винс, честно сказать, ужасно. Предложили бы ему остаться у какого-нибудь фермера кем угодно, — хоть овец пасти, хоть навоз выгребать, — без всякой оплаты, просто за миску каши дважды в день, и он согласился бы не раздумывая, лишь бы не отправляться в Миненталь, жуткую Рудниковую долину, откуда живым не возвращался никто. Да и кроме него, наверное, много было таких, на всё согласных: среди осуждённых хватало мужиков самого что ни на есть деревенского вида. Вот только если и везло кому-то остаться кем угодно по эту сторону Барьера, случались такие счастливчики не в каждой партии каторжан. Среди тех, кто прибыл вместе с Винсом, ни одного счастливчика не нашлось. Все отправились добывать так необходимую его величеству проклятую магическую руду.
А кучка каторжников таяла понемногу: вслед за ящиками и мешками вниз по наклонным брусьям из потемневшего дерева первой отправилась девица (или уж скорее, девка — судя по её виду, в лучшем случае, воровка, а то и просто шлюха), потом мужчины. Каждому судья зачитывал приговор, после чего ополченцы сталкивали приговорённого с обрыва. Так что тянулось это довольно долго, и Винс нервничал всё сильнее. Его аж подташнивало и нестерпимо хотелось сбегать куда-нибудь за ящики с поднятой из-за Барьера рудой. Кто бы только ему позволил, конечно: ополченцы глаз с заключённых не спускали ни на минуту, распрекрасно понимая, что терять этим голубчикам нечего, и потому они способны на любую самоубийственную глупость. Ещё как назло, его приговор оказался предпоследним в пухлой стопке бумажных листов. К тому моменту, когда судья сипло выкликнул «Переплётчик Винсент из Гельдерна», осуждённых осталось всего двое — сам Винс и довольно нахального вида тип, загремевший в Миненталь уж точно не за долги.
Винс толком не слушал, что там бормочет скороговоркой судья про его грехи перед короной и богами*. Он, обмирая от ужаса, ждал, что вот сейчас и его столкнут вниз, и он покатится по серому, старому дереву сквозь мерцающую муть магического купола, который запер в проклятой долине всё живое. Краем глаза он всё-таки зацепил какое-то движение — кто-то в долгополой мантии решительно и властно отстранял с дороги ополченцев, и у Винса на мгновение мелькнула сумасшедшая надежда на то, что друзья отца всё-таки добились пересмотра его дела…
Но в следующий момент он уже летел по деревянным мосткам, отчаянно зажмурившись, и от позорного пятна на штанах его спасло только падение в воду.
Комментарий к Пролог
* Их трое, богов этих:
Иннос — бог огня, света и порядка; официальное, так сказать, божество Миртаны и окрестностей; владыка и покровитель магов Огня и паладинов
Белиар — всё наоборот, тьма и хаос; ему поклоняются орки и злые-злые тёмные маги
Аданос — хранитель равновесия, следящий, чтобы никто из его божественных братцев не получал заметного преимущества; его весьма уважают маги Воды
========== Добро пожаловать в колонию! ==========
Вода была не особенно холодной, но очень грязной, взбаламученной теми, кто попал сюда до него. Оглушённый падением Винс, машинально отряхиваясь, двинулся к небольшой толпе на берегу маленького и совсем мелкого то ли пруда, то ли озерца.
И от кулака, возникшего перед самым его лицом, не успел бы не то что увернуться — даже сообразить, что же это было такое. Однако кулак вдруг резко ушёл вверх и в сторону, только смазав Винса по скуле (тоже очень больно, кстати). Здоровый такой тип в тёмно-красной, похожей на форму броне, забыв про Винса, заорал на почти такого же здорового-тёмно-красного, какого хера он суётся и мешает приветствовать новичка как полагается. Тот ответил, прежде облапав Винса таким взглядом, что ничуть не польщённый парень поёжился и подумал: «Лучше бы в морду дал»:
— Ты бы ещё девке боевое крещение устроил, придурок. Такую мордашку портить — это каким уёбком надо быть?
— А на хрена кому-то его мордашка сдалась? — возразил первый. — Нагнул — и все дела. А по жопе я его бить не собирался.
— Так, — вмешался в их беседу жгучий брюнет с роскошными усами, — в замке про жопы наговоритесь! Ты, — обратился он к Винсу, — сколько вас там ещё? — он неопределённо махнул рукой вверх.
— Ещё один.
— Тогда трогайтесь понемногу, нагоним, — распорядился усатый.
Иннос знает, кем он был, однако его послушались и «броненосцы», и такие же, как он, крепкие ребята в доспехах полегче, но тоже красных, и работяги в бурых робах. Эти как раз заканчивали грузить полученные за руду ящики и тюки в ручные тележки. Новичков к грузу не подпускали, кстати. Наверное, боялись, что неумелые грузчики не украдут, так испортят вещи, которых в самой колонии было не достать ни за какие деньги.
В общем, не дожидаясь запаздывающего последнего осуждённого, процессия тронулась. Натан, бывший сосед Винса по трюму, пристроился сбоку к одной из тележек, даже за бортик рукой взялся, подталкивая или придерживая неуклюжее скрипучее устройство на поворотах. Хмурый мужик с мозолистыми ручищами и испитым лицом зыркнул на него исподлобья, но возражать против какой-никакой помощи не стал. Винс соваться с подобными предложениями не рискнул, да правду сказать, и не было у него сил даже на такое подобие помощи. Гнали их партию от порта до границы колонии пешком, дав по дороге передохнуть всего разок — на перекрёстке, где стоял, очевидно, трактир (на ферму строение не было похоже). Конвойные принесли ведро с водой, — только напиться, никаких умываний! — отдышались сами и погнали заключённых дальше. Кажется, ополченцы хотели как можно скорее сбыть их с рук. Аж себя, бедные, не жалели: к площадке, где происходил обмен руды на товары и пополнение, конвойные явились такими же запыхавшимися, потными и уставшими, как и каторжники. Но они-то там наверняка отдохнут и подкрепятся, прежде чем возвращаться в город, а новым обитателям Миненталя пришлось продолжить поход.
Спасибо, хоть шли они пока что вниз, вниз, вниз, так что катились тележки легко, местами их ещё и придерживать приходилось. А вообще, дорога была довольно узкой. Скалы вставали не отвесными стенами, но всё же довольно круто, и в расселине было темновато, хотя день едва перевалил за половину, а облака по небу бродили небольшие и редкие. Ещё купол магический мерцал и переливался голубыми полосами, похожими на молнии. Наверное, этот Белиаров Барьер делал солнечный свет таким мутным. Или просто тележки подняли тучу пыли?
Винс, вяло размышляя об этом, брёл следом за Натаном — тот явно хотел расспросить аборигенов о здешних правилах и порядках, а узнать подробности из первых рук совсем не мешало.
— Жена у меня сперва родами чуть не померла, — под надсадный скрип целой вереницы тележек привычно жаловался Натан (Винс ещё в трюме корабля, доставившего их из Ардеи в Хоринис, досыта наслушался подробностей его житья), — после болела долго, никакой помощи от неё не было, ещё и батрачку нанять пришлось. Кучу денег потратили на лечение, а она всё равно померла. А я остался с мелким спиногрызом на руках и кругом в долгах, вот за долги меня сюда и того… Землю и дом отобрали, сына в приют, меня в рудник, так что мальчишка тоже помрёт, наверное.
— Была бы девка, выжила бы и в приюте, — согласился напарник хмурого пьянчуги. — Бабы, они живучие, а мальчишка точно не жилец.
— Глядишь, оно и к лучшему, — сказал Натан. Голос у него был такой обречённый, что казался почти равнодушным. — В приюте — она разве жизнь?
— Так оно, — опять согласился работяга. Ему приходилось разговаривать с Натаном через хмурого, и тот кривился всё сильнее. — Та же каторжная тюрьма, только детишки и постоять-то за себя не могут.
— А тут… как вообще? — напряжённо спросил Натан.
Хмурый ответил длинно, грязно, но уныло и однообразно. А его напарник поддержал: