— Смена врача может взволновать больного, — объяснил он. — Надо быть готовым к приступу тревоги во время инъекций.
Индиец снял трубку висевшего на стене телефона и поговорил с кем-то, прикрывая микрофон рукой. Окончив разговор он согласился на транксен.
Все необходимое Полю было разложено на белом эмалированном подносе. С достойным и немного отсутствующим видом мажордом взял его в руки и понес так, словно собирался подавать чай. Охранник открыл перед ним двустворчатую дверь. Поль прошел внутрь вслед за мажордомом.
В просторной и светлой комнате, где они оказались, в кресле-качалке полированного дерева спиной к ним сидел мужчина. Он медленно повернулся к вошедшим. Поль вздрогнул, потому что человек оказался почти неузнаваем. Между тем сомнений быть не могло. Перед ним был Маклеод.
Глава 4
Мечтательный и стройный блондин, бывший некогда учеником Фрича, стал зрелым и чрезвычайно уверенным в себе человеком. Для разных журналов он охотно фотографировался с актрисами, политиками и банкирами. У Маклеода стал смуглый цвет лица, зубы хищника, каждый месяц очищаемые ультразвуком, и появилась лысина, скрытая сделанными за баснословные деньги имплантами. Поль видел много снимков Маклеода на пике его славы, но ни одной свежей фотографии. Он полагал, что больной и ушедший от мира миллиардер не должен походить на того, кем он был в прошлом.
Накануне Поль постарался выделить главное в лице человека, чьи фотографии прислала ему команда Александера: квадратная челюсть, изгиб носа, не менявшийся в зависимости от мимики и освещения, загадочный блеск глаз, манера держать голову немного склоненной, так что нижняя часть зрачка показывалась из-за века, как солнце на вечерней заре.
Все это сохранилось у старика, которого Поль видел перед собой в кресле-качалке. Волосы его выпали — за исключением седой короны, украшавшей череп на манер венков римских императоров. Он пополнел нездоровой полнотой, за которой угадывались последствия приема кортизона: бычья шея на теле, чьи члены, напротив, иссохли. Пухлость лица странным образом наводила на воспоминания о лунообразной физиономии мечтательного студента из семинара 67 года.
Мажордом поставил поднос с инструментами и лекарствами на сервировочный столик. Как и сказал Йегли, Маклеод жестом приказал ему удалиться. Он всегда принимал врача один на один. Это был один из важнейших пунктов в разработанном плане, и Поль почувствовал облегчение.
— Здравствуйте, доктор, садитесь, прошу вас.
Напротив кресла и рядом со столиком был предусмотрительно поставлен стул.
— Значит, вы ученик профессора Йегли? Это, я полагаю, большая честь.
Маклеод говорил тихим вкрадчивым голосом, в котором не ощущалось и тени властности. Поль не мог понять, было ли так всегда или это следствие болезни.
— Репутация профессора Йегли признана во всем мире, — ответил Поль, прочищая горло. — Даже в Соединенных Штатах у нас нет профессионалов с таким опытом.
— Он информировал вас о моей болезни, не так ли? Вы смотрели мою историю?
Поль знал, что Маклеод вот уже четыре года страдает болезнью Калера, известной также как множественная миелома, с серьезными очагами в позвоночнике. После подбора лекарств химиотерапия стабилизировала состояние больного. Прогноз течения такого заболевания всегда приблизителен, но при условии регулярного наблюдения Маклеод мог рассчитывать еще на много лет жизни.
Они некоторое время поговорили о течении болезни, причем Поль старался ничем не выдать своего нетерпения, хотя кровь так и стучала у него в висках. Он был удивлен почти дружеским оборотом, который приняла их беседа. Это обстоятельство не успокаивало его, а рождало новые поводы для сомнений. Как в соответствии с планом резко переломить ход событий? Через несколько мгновений он взял себя в руки. Придется приспосабливаться на ходу. Да и пусть все лучше идет вот так, в спокойной атмосфере неторопливой шахматной партии.
Поль стал готовить раствор для вливания, продолжая отвечать на вопросы о достижениях американской науки. Маклеод демонстрировал неколебимую веру в прогресс. Он полагал, что не существует такой технической проблемы, которую не в состоянии решить наука за тот или иной срок.
Точным движением Поль ввел иглу в вену и закрепил трубку куском пластыря. В комнате он заметил подставку для капельницы. Поль придвинул ее к креслу и подвесил флакон с раствором. Настал тот самый момент. Поль решил сменить тему беседы.
— Самое страшное в прогрессе науки — то, что в один прекрасный день она облагодетельствует все человечество. Вы можете вообразить шесть миллиардов людей, живущих до ста лет?