— Я врач, — сказал он.
— Врач или секретный агент?
— И то и другое. Мне поручили это дело, потому что оно началось с лаборатории.
Жюльетта моргнула. Перед ней на мгновение всплыла картина Вроцлава. Все это казалось теперь таким далеким.
— Ну да, и врачи стоят на страже человеческой жизни, вы это хотите сказать?
— Да.
— И вы полагаете, что каждый человек имеет право на жизнь.
— В любом случае это не нам решать.
— Что вы говорите людям, которые хотят свести счеты с жизнью?
— Что они совершают ошибку.
— И все-таки принимаете решение.
Поль вспомнил свою первую практику в психиатрическом отделении. Он вошел в комнату больного с маниакально-депрессивным психозом в стадии меланхолии. Он вспоминал долгий разговор с ним и то, как человек вполне рационально, хладнокровно и если не убедительно, то совершенно логично доказывал, что ему следует умереть. В тот же день больной начал курс лечения антидепрессантами и через две недели растроганно благодарил врачей за спасение.
Он рассказал об этом Жюльетте, и та замолчала. И он, и она словно забыли о револьвере и шуме машин на Копакабане. Оба погрузились в самое сердце своих сомнений и убеждений откуда только и могло прийти спасение.
— А если болезнь неизлечима и вы лишь возвращаете человека в мир жестокости, крыс, нищеты и отчаяния? Если корень болезни не в жизни, а в невозможности жить?
— Ничто не оправдывает убийства.
Поль произнес это слишком быстро и сразу понял абсурдность того, что сказал. Жюльетта отвела на мгновение взгляд, словно не желая видеть его унижения, и произнесла то, что он отлично и сам понимал:
— Вы бы не стали убивать нацистов? Не стали бы убивать, защищая самое дорогое в жизни?
— Я бы не стал лить кровь за идеи, абстрактные построения.
— Значит, опустошенная земля, бидонвили, вырубленные леса и войны между бедняками, неспособными даже прокормить своих детей, это абстрактные построения? Как вы думаете, на что могут рассчитывать эти люди, кроме как на мучительную смерть, невыносимые страдания и разрушение всего, что еще живо на этой планете?
— Мне кажется, это не очень похоже на идеи Хэрроу и тех, кто стоит за ним.
— Что вы хотите сказать?
— Они считают человека таким же животным, как все остальные, только более опасным и жестоким. Они хотят стать новыми хищниками и уничтожить излишек вредной популяции.
— А это не так?
— Не так. Я считаю, что человека спасет то, что в нем есть человеческого, а не животного. Осознание своей судьбы в мире, чувство любви, солидарности, справедливости.
По удивленному выражению лица Жюльетты Поль понял, что попал в точку.
— Вас волнуют человеческие страдания. Хэрроу вообразил, что знает интересы целой планеты. Те же, кто стоит за ним, озабочены только шкурным стремлением осадить от угрозы свое процветание.
— О ком это вы говорите?
В эту минуту Поль понял все. Жюльетта ничего не знала об истинных механизмах всей операции. Она была не сообщником Хэрроу, а инструментом в его руках. В глубине души она должна это понимать.
Тогда он рассказал ей обо всех деталях разработанного плана, о семинаре 1967 года, Маклеоде и Рогульском, о встрече с Хэрроу и, наконец, о холере.
Когда он замолчал, Жюльетта дрожала всем телом. Слезы текли у нее по лицу.
Поль медленно наклонился вперед и встал. Не сводя с девушки взгляд, он приблизился к ней и взял револьвер, который она протянула ему, как передают эстафетную палочку следующему бегуну. Поль швырнул его на кровать. Он стоял совсем рядом с Жюльеттой, которая наклонила к нему голову. Поль прижал ее к плечу, и Жюльетта, задыхаясь, разразилась рыданиями, в которых звучали страдание и облегчение. Поль погладил ее по волосам, как гладят ребенка, чтобы подбодрить и успокоить. Жюльетта ухватилась за него, словно вытащенный из воды утопленник, еще не верящий в свое спасение. Вместо желания Поль чувствовал нежность к этому существу готовому доверить ему весь груз своего горя, разочарования и вновь обретенной надежды.
Он ощущал худое дрожащее тело девушки, задыхавшейся от счастья и избавления от тяготившего ее немыслимого напряжения. Поль ждал, пока она успокоится, и вот, наконец, Жюльетта стала понемногу приходить в себя, осознав, что Поль взял на себя тяжесть, с которой она не могла больше жить. Он усадил ее на кровать и сел рядом, держа за руку.
Вдруг Жюльетта подскочила с видом спящего человека освободившегося от привидевшегося кошмара, и крепко сжала руку Поля.