Остаток вечера, как повелось, тянулся бесконечно. Те, кто ходил на прогулку, сразу после ужина отправились спать, а любители канасты стали играть по маленькой.
На другое утро два вчерашних покорителя вершин спустились к завтраку в половине восьмого. Примерно через час они погрузили свои рюкзаки на заднее сиденье «пассата» и выехали со двора отеля в направлении Хохглейтчер, куда хотели добраться до десяти. Прибыв на место, они специально поставили машину в тени в самой глубине паркинга, откуда начинала виться тропинка. Закинули за спину маленькие кожаные мешки, взяли свои альпенштоки и, насвистывая, отправились в путь.
Через десять минут Керри, из предосторожности прислушивавшаяся к звукам вокруг, вылезла из багажника «пассата». Накануне вечером она успела изучить карту. От стоянки ей надо было пройти всего километр, чтобы попасть на трассу, соединявшую Инсбрук с Мюнхеном. Дальше уж как повезет. В Австрии, как и по всему свету, красивой девушке не придется долго поджидать какого-нибудь услужливого автомобилиста.
Жюльетта вернулась из Филадельфии в Солт-Лейк-Сити рейсом «Юнайтед Эйрлайнз». Она положила красную колбу в свой маленький чемодан и сдала его в багаж, чтобы не проходить контроля.
Во время полета она запила легкой кока-колой две таблетки нейролептика. Как она и боялась, связанный с началом операции стресс опять спровоцировал возбужденное состояние. Жюльетта снова испытывала эйфорию, чувство непобедимости и любопытство на грани суетливости. В любую минуту она могла потерять над собой контроль. Жюльетта взяла за правило регулярно принимать таблетки, даже если чувствовала себя хорошо. Особенно если чувствовала себя хорошо.
Хэрроу ждал ее на стоянке машин у аэропорта за рулем бежевой «ниссан-пэтрол» с номерами штата Юта.
Жюльетта разволновалась, увидев его, хотя расстались они всего два дня назад. Она гордилась тем, что выполнила задание. В радости подчинения приказам она черпала какое-то солдатское наслаждение. Ей было приятно думать, что отныне Тед и есть ее семья.
Пока он вел машину, Жюльетта смотрела на него, не произнеся ни слова. Когда в Колорадо она сказала себе, что не чувствует к нему физического влечения, она не лукавила. Теперь, когда у них был один секрет на двоих, она неожиданно ощутила внутри желание. Жюльетта постаралась как можно дальше отогнать эти мысли. Она сказала себе, что неудовлетворенность придаст ей больше сил для выполнения того, что от нее требуется.
Хэрроу подвез ее к ничем не выделяющемуся дому на окраине Солт-Лейк-Сити. По внешней металлической лестнице они поднялись на третий этаж, потом прошли по темному коридору до едва выделявшейся на фоне стены двери, в которую Хэрроу постучал три раза. Квартира оказалась почти пустой, если не считать стола и двух железных кроватей. Открывший им дверь высокий блондин объявил, что их отъезд назначен на половину первого ночи. Он указал им на два полотняных матросских мешка и сказал, что внутри все, что им нужно. На столе лежали приготовленные для них сандвичи и стояли бутылки с содовой. Хэрроу поблагодарил его, и парень вышел, назначив встречу внизу на одиннадцать.
Они вытянулись каждый на своей кровати, чтобы отдохнуть перед бессонной ночью. Жюльетта вертелась на скрипящем железном ложе.
– Тед…
– Да.
– Ты не спишь?
– Нет еще.
– Я хотела тебя спросить…
Тед лежал не шевелясь. Кровати стояли валетом, и она видела острые подошвы его мексиканских сапог.
– Что в этой колбе?
Сапоги раздвинулись, и показалось искаженное гневом лицо Хэрроу.
– Делай, что тебе положено, и не задавай вопросов.
Он говорил так агрессивно, что продолжать было невозможно. Жюльетта замолчала. Она была разочарована не потому, что Хэрроу нагрубил ей. Она ведь сама выбрала свою судьбу и не ожидала, что к ней будут относиться иначе. Ей было не по себе оттого, что Хэрроу ей не доверяет. Узнай она, что находится в колбе, ей было бы легче действовать. Она задала вопрос не потому, что ей не хватало веры в их дело, а потому, что хотела отдаться ему до конца.
Она мучительно думала о том, что такое истинное подчинение. В конце концов она поняла, что Хэрроу прав. Вера не имеет ничего общего с разумом. Если на свет рождается Блаженный Августин, это значит, что священное пламя первых христиан пылает уже не так ярко. Только слепое подчинение есть залог великих деяний, когда проходит первое озарение веры.
Она сама удивилась, что думает о религии, и пришла к выводу, что дух города мормонов каким-то образом повлиял на нее. Потом она провалилась в сон.
Как и предполагалось, в одиннадцать за ними пришла машина. За рулем сидел человек, смахивавший на немого. За два часа пути он не произнес ни единого слова. Место, куда они прибыли, оказалось совсем неприметным – простой поворот дороги недалеко от соленого озера. Отсюда, пройдя по каменистому склону, можно было выйти прямо к его берегу. Высадив их, машина сразу уехала.