– Иными словами, он в добровольном заточении около двух лет? – уточнил Поль.
– Что-то вроде того.
– Как раз в это время Хэрроу расстался с «Одной планетой» и стал разрабатывать свой план.
– Я хотел, чтобы вы сами пришли к такому выводу, – скромно сказал Александер.
– С тех пор он никого не принимает?
– С ним нельзя связаться, он никому не назначает встреч и абсолютно никого не принимает. С ним контактирует только охрана.
– Он как-нибудь объяснил свое удаление от мира? – спросил Барни.
– Никак. Известно, что он страдает каким-то хроническим заболеванием. Что-то вроде вялотекущего рака костей. Он держится только на химиотерапии, которая лишает его сил. Напомню, что все это только слухи.
Полученная информация повергла присутствующих в оцепенение. Каждый напряженно думал. Раньше все стремились высказать свои соображения, но теперь, когда Барни предложил начать обсуждение, никто не попросил слова.
– Итак, – подвел итог Барни, – этот Маклеод явно финансирует предстоящую операцию, но никто не имеет к нему доступа. В вопросе о том, где она будет проводиться, мы почти не продвинулись. Есть лишь три ориентира: Индия, Китай и Бразилия. Это слишком большой разброс.
– Если только они не намерены нанести удар одновременно в трех странах, – предположила Марта.
– Если бы мы обладали возможностями ЦРУ, то могли бы установить слежку за всеми тремя типами, – высказала Тара то, что тревожило всех. – Но до этого нам далеко…
– Да уж, – раздраженно произнес Барни. – И кроме того, мы точно не знаем, какую роль играет Контора во всем этом деле. Значит, предстоит выпутываться самим.
В комнате воцарилось молчание. Все думали о двусмысленности их положения. Они рассматривали стены скромного жилища и казались обескураженными. Они не только больше не принадлежали к могучей государственной организации, но и поставили себя на грань разрыва с частной фирмой, в создание которой вложили столько сил. Все были убеждены, что отстаивают правое дело, но сражаться им приходилось одним против всех. Они дошли до предела того, что можно осуществить в такой ситуации.
Поль наконец прервал молчание.
– Ключ ко всему у Маклеода, – сказал он.
Он втянул голову в плечи, по-боксерски выставил руки вперед и стал выглядеть еще более собранным, чем обычно.
– Его надо допросить во что бы то ни стало. Допросить с пристрастием, чтобы он ответил на все наши вопросы. Если он финансировал операцию и обеспечивал ее проведение, он должен знать, где находится Хэрроу.
– Повторяю, что доступ к нему совершенно невозможен, – сказал задетый за живое Александер. – Попытка применить силу может обернуться катастрофой. У этого типа связи на самом высоком уровне в Соединенных Штатах и других странах. Ходят слухи, что он близок к неоконсерваторам и финансировал многие из их кампаний.
Столкнувшись с решительностью Поля, Александер снова превратился в крючкотвора, которым на время перестал быть. Никто не дал бы и цента за его мнение.
– Это понятно, – пробурчал Поль. – Задача трудная, но я убежден, выполнимая.
И он добавил глухим вызывающим голосом:
– Доверьте это мне.
Поль замолчал на минуту, чтобы увериться в молчаливом одобрении присутствующих, и добавил:
– Жаль, Керри, что тебе пришлось делать такой крюк. Чтобы попасть из Австрии в Швейцарию, не надо заезжать в Род-Айленд.
Он поймал взгляд ее заблестевших глаз.
– Тайсен, – крикнул Поль в направлении микрофона, – ты еще на линии? Закажи нам билеты на ближайший рейс до Женевы.
Глава 2
Они съехали с трассы, и сидевший за рулем Зе-Паулу сбросил скорость. Пейзаж вокруг изменился так сильно, что казалось, они попали в другую страну. Бразилия пляжей, роскошных отелей и скоростных магистралей осталась позади, сменившись серой равниной, усеянной до самого горизонта растущими из земли лачугами.
В Байшада-Флуминенсе ничто не напоминало о ее сельскохозяйственном прошлом. Под щедрыми лучами солнца к небу поднимались лишь клубы пыли и глинобитные стены. На улицах возились босоногие ребятишки. Видно, что они довольно сносно питаются и большинство из них не сироты. Они просто-напросто бедны, бедны до такой степени, которую даже и вообразить трудно, ибо эти люди не жертвы природного катаклизма или расстройства в делах – бедность стала их истинной и, скорее всего, вечной долей. Они родились бедняками, как другие существа рождаются лисами или лошадьми. Для них бедность не состояние, а биологическая характеристика. Они по-своему приспособились к ней. Видя, как дети смеются и улыбаются, гоняя тряпичный мяч, не знаешь, что и подумать. Что это, высшее проявление страдания или парадоксальное воплощение счастья?