Из шехи действительно пять человек погибли.
— Врать нехорошо, - сказал Марк, когда она положила трубку. Ивик отмахнулась.
— А, ну ее… волноваться начнет, не спать ночами. Зачем это мне такая радость?
— Ты все-таки молодец, - сказал Марк задумчиво, - о матери заботишься. Какие вы все-таки, гэйны… это ж уму непостижимо, откуда столько силы в человеке… тем более, в женщине.
— Да ну и что, - ответила Ивик небрежно, - думаешь, я какая-нибудь сильная? Да я всегда в школе была отстающей и всего боялась. Просто нас в квенсене дрессируют… ну и вообще, в Медиане… там если будешь бояться - убьют. Очень помогает от страха.
— Я не о том даже. Хочется же иметь кого-то близкого… Маму, например. Чтобы пожаловаться, поплакать. Нет? А ты как будто обо всех заботишься, а сама… тебе как будто никто не нужен. А тебе ведь всего семнадцать, и ты девчонка. Как ты справляешься с этим?
Ивик вдруг почувствовала, как защипало внутри. Опустила голову.
— Конечно, нужен кто-то, - тихо сказала она, - очень нужен… человек, который бы понял. Пожалел.
Она почувствовала, что сейчас заплачет и прикусила губу до боли.
— Только если нет такого человека? - сказала она зло, - вот нет его? Что толку жаловаться маме, она же не поможет, не поддержит, только сама расстроится… еще и ругать будет, что я сама виновата. А остальным - вообще плевать. Мир - он такой, Марк. Всем на тебя плевать по большому счету. Все говорят - братская любовь, Христос - а на самом деле… - она замолчала.
Марк напряженно смотрел на нее. Положил ладонь ей на предплечье.
— Как же ты живешь так, Ивик? Тяжело ведь…
Рука ее вздрогнула. Как будто его слова копнули глубоко запрятанный пласт… и все там было - и мама с ее оплеухами, и холодное равнодушие учителей, и унижение, и травля Скеро, и тот ужасный случай на втором курсе, и как венец всего - дорши, дорши во всех видах…
Но об этом лучше было не думать. Иначе разревешься, разрыдаешься, начнешь себя жалеть… плавали, знаем. Ивик замкнулась.
— Да ладно, ничего… бывает и хуже, - сказала она.
— Ты такая хорошая, Ивик, - просто сказал Марк, - такая… красивая.
Ивик вытаращила на него глаза.
— Я?!
— Ты очень красивая, - серьезно продолжал он, - правда. Я даже когда увидел тебя первый раз… ты была вся покалеченная, в крови, а лицо… Я подумал, лицо, как у ангела. Как на иконе. Такое… таких и не бывает лиц. Оно у тебя все такое светлое. И глаза необыкновенные. У тебя такие добрые глаза, внимательные… Умные.
— Ну ты скажешь тоже, - улыбнулась Ивик, - вот нашел красавицу! А я-то думала, что нужно, чтобы завоевать мужское сердце - косметикой я толком не умею пользоваться, одеваться не умею. Оказывается, надо было обмотаться бинтами и хромать… Ну и мужчины нынче пошли!
— А знаешь, красивую женщину ничто не портит. Ну ожог, подумаешь. Наденешь платье, и не видно будет. Вот в этом и разница. Есть те, которые накрасятся, оденутся - и тогда вроде бы ничего выглядят. А есть такие, как ты - кто в любом виде, хоть в военной форме, хоть в бинтах, всегда выглядят красиво. Это настоящая красота.
— Умеешь ты комплименты говорить, - Ивик помотала головой. Ее настроение резко улучшилось.
Какой бы ни был мужчина - но все ж таки, мужчина оценил ее красоту! Да было ли вообще такое хоть раз в ее жизни? Пожалуй ведь, что и нет. А может быть, Марк и прав, может, и другие оценят… Если она сама к себе получше относиться начнет.
Марк попрощался с ней в коридоре, и пока Ивик добиралась до своей койки, она уже почти забыла о нем. В голове билось продолжение недавно законченной повести - "Хроника голубого шара". Ивик решила, что прямо сейчас будет писать. С облегчением села на койку. Убрала булочки, принесенные Марком, в ящик. Поправила на тумбочке букет снежников.
— Ну мать, везет тебе, - заметила Грейн, - как он за тобой ухаживает! Смотреть ведь приятно!
— Не говори, - поддержала Теша, - от родного мужа такого сроду не дождешься!
— Так ведь то муж, - философски вздохнула Грейн, - а не жених.
— Да он и когда женихом был, что-то я такого баловства не припомню. Нет, Ивик, повезло тебе, хорошего мужика отхватила!
— Чего? - растерянно сказала Ивик. Ей стало нехорошо, и она легла на койку поверх одеяла.
Что за чушь они несут? - подумала она. Он же просто так…
А может быть… Ивик что-то засомневалась. Может, и правда? Ведь он каждый день приходит. Каждый день! И столько всего приносит - наверное, все свои талоны на нее переводит…
Да нет, успокоила она себя. Ерунда это. Не может быть. Смешно же - она и здоровая никому не была нужна. А тут - покалеченная. Девчонки боятся перед парнями непричесанными показаться… некоторые в патруль, и то краситься умудряются. А она на что была похожа, когда ее сюда привезли? Не может же мужчина влюбиться в такое! Это был бы полный бред.
Просто - нашел, спас, вот теперь интересуется ее судьбой. Хороший человек. Добрый. Жалеет вон - что одна, что некому поддержать. Прекрасный человек, побольше бы таких!
Незадолго до Пасхи Ивик выписали, и она отправилась в Маир - долечиваться. Правая рука двигалась уже свободно, но ее надо было еще разрабатывать. Странное дело, теперь ей хотелось работать, тренироваться, ходить в патрули. Занятия малоприятные, казалось бы, но сидеть просто так в тренте надоедало. Хотя Ивик писала следующий роман из цикла про Голубой Шар, читала последние сборники поэзии, прозы реалистической, прозы символической (все эти ежегодники избранного, лучшего - "Вихрь", "Час", "Глаза камня", "Ждущие электричества"), позевывая, изучала умные литературоведческие книжки по списку Бена, играла на клори, занималась хозяйством, гуляла по окрестностям, наслаждаясь видами северной весны, ледоходом на реке, ручьями, черной грязью и россыпями снежников… И все равно ей хотелось уже работать - как все. Ивик стала добровольно делать зарядку по утрам, хотя и не могла еще бегать так быстро, как остальные. Днем тренировалась потихоньку. А вечером приезжал Марк.
Нет, не каждый день, конечно. Примерно раза четыре в неделю. Иногда он не успевал, и тогда звонил ей из Ламари, предупреждал, что сегодня не сможет. Ивик, в общем-то, и не беспокоилась. Марк не мешал, но она и не ждала его. Иногда она предпочла бы его не видеть, но он в общем-то не надоедал. Посидит с ней часок в тренте, в компании остальных девушек - и едет домой на дрезине, которая шла по железке каждый час. Или они гуляли вдвоем по поселку, ходили к реке. С Марком было легко болтать о самых разных вещах - но не о самых важных. О литературе, например, Ивик никогда с ним не говорила - Марку это все было чуждо. Хотя романы самой Ивик ему нравились, он прочитал все, что она дала ему. Вообще-то он читал очень мало, можно сказать - почти ничего не читал. Ивик ощущала, что ему были бы неинтересны привычные для нее рассуждения - об искусстве, о мироустройстве, о Дарайе и Триме, о религии. Иногда запускала пробный шар, рассказав какую-нибудь свою мысль, но Марк лишь вежливо кивал - все это было ему малоинтересно. Чуткая Ивик быстро сворачивала на тему, интересную им обоим. О разных людях. Марк рассказывал о товарищах по бригаде, о своей родне - Ивик пересказывала свою жизнь (старательно обходя страшные и неприятные моменты), говорила о родном сене, об учителях. Болтали и просто так, о том, о сем. С Марком было легко и ненапряжно. Он казался Ивик еще одной подружкой.
Хотя подружка не стала бы так о ней заботиться. Марк по-прежнему привозил ей продукты, очень неплохие - где он доставал их, было непонятно. Да взял на базе - он разводил руками. Видимо, он как-то умел отслеживать, когда на базу только завезут что-нибудь хорошее - Ивик всегда успевала к шапочному разбору, видя на полках только всегдашний хлеб, молоко и какие-нибудь консервы. Марк починил в их комнате безнадежно сломанную дверь и повесил над кроватью Ивик аккуратную полочку. Марк привез им красивую удобную ширму. Марк… В общем-то, Ивик совершенно уже не понимала, почему он так привязался к ней.
На столе дежурного по этажу Ивик сразу углядела письмо от Бена. Едва не подпрыгнула от радости. Получив в руки голубой треугольный конверт, быстро распечатала его, и сразу стала читать, спускаясь по лестнице.
Бен подробно разбирал очередной присланный ею отрывок. Еще он писал, что получил ответ от "серьезных людей", которым посылал "Хронику голубого шара", и по-видимому, Ивик берут в сборник символической прозы этого года. Ивик остановилась, едва сдерживая сердце, от радости готовое выпрыгнуть из груди. Да! Вот это здорово! Ивик прикрыла глаза… Обложка с черной летящей графикой, желтоватая бумага, и там, внутри - ее, ее собственная, с кровью от сердца оторванная вещь, ее слова, ее мысли… Так же не бывает! Этого просто не может быть… я же ерунду пишу! - подумала Ивик. Так никто не пишет больше! "Хроника голубого шара" была повесть о жизни на орбитальной станции будущего. Просто о людях. Таких же, как настоящие - и все же немножечко других. Лучше, добрее, чище. Неужели это все-таки - не ерунда? Неужели - настоящее?