— Я повторила твой вопрос, Михаил, причём добавила несколько непристойных и оскорбительных для офицера выражений, — пояснила Сильвия. — С Замком явно не всё в порядке, без Антона он стремительно деградирует. Какая-то художественная самодеятельность в сельской школе…
Басманов махнул рукой:
— Я с первого взгляда примерно так и подумал. Поехали, что ли?
Он, ничего не говоря «капитану», сам сел за руль «Виллиса», указав аггрианке место рядом. «Капитан» покорно, не выразив и тени несогласия, полез через борт на узкое сиденье между задними колёсными нишами. В смысле комфорта «Виллис» — крайне неудобная машина, только втроём на нём ездить хорошо, хотя в боевых условиях и восемь бойцов с оружием легко помещались.
Сильвия устроилась на жёстком, обтянутом дерматином полукресле, напоминающем куриный насест тем, что с него так же легко свалиться, тем более — на скорости. Сиденье почти вровень с бортом, вместо дверцы — вырез, чтобы ноги пронести. Она вдруг с тёплым чувством вспомнила события богзнаетскольколетней давности, ещё до того, как они отплыли отсюда в Крым на строящейся тогда вон там, сотней метров левее, «Валгалле». Шульгин тогда заказал Замку эти самые «Виллисы» для всех, чтобы ездить на верфь и просто кататься по окрестностям. Только что прибыв из страны никак не «доразовьющегося»[14] социализма, ему казалось интересным и забавным тешить себя памятной по детству экзотикой. Такими вот машинками — в том числе. Очень удобно, особенно для женщин, — садиться легко, и даже ключа зажигания нет. Повернула рычажок на панели — и езжай. Скорости переключать необязательно. И на первой (10 км/ч) до места спокойно доедешь.
Остальные пятнадцать гостей разместились в автобусе, где роль водителя исполнял такой же робот, но с нашивками сержанта на рукаве серой рубашки.
— Езжайте прямо, — сказал «капитан», будто здесь была ещё какая-нибудь дорога.
Через десять минут, обогнув скалистый отрог, они увидели Замок. Сильвии по своему опыту сначала пленницы-аггрианки, а потом и настоящей «сестры», проведшей здесь порядочное время, вновь увидеть его невероятной высоты стены, угловые и промежуточные башни, донжоны, десятиметровой ширины ров, неизвестно от кого и от чего защищавший, было просто приятно. Как одну из достопримечательностей своей долгой, но в отличие от распространённых мнений не такой уж богатой яркими событиями жизни.
Вон Басманов кружит девчонкам головы своими геройскими похождениями. Да, были, никто не спорит. Так ведь не говорит же, что на два-три ярких боя приходятся месяцы и месяцы сидения в окопах, грязь под ногами, дождь или снег сверху, борьба со вшами (бичом Мировой войны вместе с давно с тех пор забытым тифом), бессмысленные перемещения вдоль фронта, в тыл и обратно, скудная и невкусная пища.
Да хоть бы и приснопамятную Цусиму взять — больше полугода мучительного кругосветного плавания и три часа сражения!
Вот и у неё так. Почти сто пятьдесят лет прожила на Земле, а если собрать всё яркое и интересное в один букет, ненамного больше и выйдет, чем у тридцатидвухлетнего полковника.
Удолин впервые увидел Замок снаружи. Всегда он попадал только внутрь, внепространственно-астральным способом. И знал там, кроме коммуникационного кабинета, свой любимый бар да ещё несколько помещений.
Остальные Замок не видели никогда, а слышали о нём только девушки, от Натальи Андреевны, причём в основном как о месте, где она «стала сама собой» и встретила своего Дмитрия. Технических, архитектурных и прочих вопросов не касалась. «Валькириям» этот Замок представлялся вещью вполне абстрактной, вроде Шамбалы, Беловодья и чего-то в этом роде, заманчивого, но к повседневной жизни отношения не имеющего.
Катранджи, Уваров и лётчики совсем ничего не представляли и не понимали. Но увидели это титаническое сооружение и, кроме обычного удивления, можно сказать — потрясения от мгновенного перемещения из привычного мира совсем в другое место, невольно прониклись чувством, похожим на то, что испытывает человек, впервые соприкоснувшийся с одним из пресловутых «чудес света». Сильвия не помнила за собой подобной эмоции, вслух высказанной одной из девушек. Замок восхищал, удивлял, вызывал почтение своим величием — это она помнила, пусть и оказалась во вражеском гнезде, подобного которому аггры на Земле не создали. Считали, что и базы на Таорэре достаточно. Но вот чувства «приниженности» перед нечеловеческим величием она не испытывала даже в тогдашнем своём положении. Сейчас — тем более. Начала нарастать в ней боевая злость.
14
Имеется в виду терминология советских партийных теоретиков, время от времени изобретающих термины, как-то маскирующие реальную несостоятельность происходящего. Был сначала просто «коммунизм», «коммунизм военный», «социализм эпохи реконструкции», «социализм построенный, полный, но не окончательный», «социализм окончательный, но развивающийся», «социализм развитой». На нём всё и закончилось в 1988–1991 г.