Перескакивая через ручьи, увязая в глине и валежнике, Даша по своим собственным старым затёскам вышла к току, прямо к лежащей поодаль от поляны объёмистой сосне. Из года в год сосна служила скамьёй, и до сих пор стоят воткнутые по другую сторону, нависающие ветки, а на земле чернеет след костра.
Даша положила ружьё, сбросила котомку. Достала брезент, перелезла через ствол. Набросила на ветки и закрепила брезент шпагатом. Отыскала припрятанный под валежником чайник.
Хоть и ненадолго, она не ленилась устроиться в тайге с удобствами.
4
Разгоралась нодья. Ветер бестолково швырял клубы дыма. Когда налетало под брезент, Даша жмурила слезящиеся глаза, прихлёбывала чай из жестяной раскалённой кружки и думала о том, что другой жизни ей не надо.
Она бывала в Москве. Выглянешь из окна - ни поляны, ни кедров, одни коробки. Её возмущали эти коробки, саженые жидкие деревца, теснота на улицах. Она сама выросла в маленьком зелёном городке, но как существует человек в таком огромном городе, понять не могла. Как он живёт на вечно ревущих, душных асфальтовых улицах, как способен выполнять домашние обязанности, сосредоточиться, работать. Для неё это было так же противоестественно, как если бы её заставили надеть акваланг, спуститься на морское дно и жить там.
И она радовалась, что такая вокруг тишина, падает запоздалый тёплый майский снег и от него посветлел, улыбнулся в темноте лес. А нодья потрескивала, тепло копилось под брезентовой крышей, Даша протянула к огню ноги в толстых шерстяных носках, и от них шёл пар...
Но потом она вернулась к своим заботам. Прошлый год летом кое-кто слыхал, как за Киршиным болотом выли волки. Скорее всего, там они квартировали. Никто не искал логова, решили сообщить в райцентр, вызвать специалистов - волчатников, но даже и сообщить не собрались. А месяца полтора назад нагло, на виду у рабочих лесопункта, перешёл по льду реку здоровенный хромой волк. Мужики кричали, свистели - волк и шагу не прибавил. Значит, верно пишут, что они охотника от невооружённого отличают.
В последнее время - не в охотничьей, конечно, литературе! - стали писать в защиту волков. Будто нельзя их уничтожать до последнего, они в природе нужны... Если сидеть в городе да из окна на улицу поглядывать, то можно сочинить теорию. Даша - зверовод. Хотела бы она на своё место того городского поставить. Пускай бы помучился ночами с лосёнком, да выпоил, да вынянчил, а потом твоего лося стали бы волки рвать...
Даша задумчиво смотрела в огонь. В прошлом году Пятёха отелилась впервые, и тоже все надеялись, что не бычок родится, а тёлка. Собрались поглядеть. В большом загоне обшарили каждый куст, буквально каждый лист подняли - лосёнка не было. Пятёха ходила за людьми с таким видом, будто и она ищет. Ушли ни с чем, думали, уж не собаки ли его загрызли. Погодя немного Даша решила ещё поискать. Лосиха шагала не за Дашей, а впереди и привела к лосёнку. Цел и невредим, он лежал на чистом месте, он слился с землёй - не разглядишь. Это и была Умница.
Даша вспомнила, как вела её лосиха, оглядывалась через плечо, проверяя, идёт ли за ней Даша, и как, пригнув голову, смотрела, когда Даша опустилась на корточки возле телка. Показалось, что обе они, взрослые, склонились над новорождённым, и такая вдруг появилась близость, что хоть делись с лосихой впечатлениями...
Даша выглянула из-под навеса. Снег не перестаёт. А глухари не любят, когда им на голову сыплется. Пока сидела у костра, Даша слышала четыре подлёта; петухи явились, но песни от них не дождёшься. Щёлкнет который-нибудь вяло, без толку. Не будет охоты.
И она прикинула, сколько километров отсюда до Киршина болота. Два охотничьим путиком обратно до тракта, да трактом - девять.
Говорят, волки не любят менять место. Они и сейчас скорее всего там где-то норятся, возле болота. Болото почти достигает тракта; может, пользуются и трактом. Оставляют следы, особенно чёткие на свежем снегу.
Но тут же она отбросила эту мысль. Дикие хорониться умеют. Не могла Пятёха далеко уйти, и где она раньше телилась, где любила отдыхать, Даша знает, а вот не нашла же. Чего о волках помышлять!
Она твердила себе, что опытный волчатник сначала разведает да обдумает. Не с её знанием волчьих повадок пускаться на такие дела. За семь вёрст киселя хлебать, вот точно. За одиннадцать с лишним километров, по размокшей тайге!
Запрятывая под валежник котомку, чтоб налегке шагать, рассовывая по карманам хлеб и домашние пресные маковки, гася костёр, она ещё продолжала урезонивать себя...
Пока выбрела на тракт, начало светать. Не было никакой надежды на успех, зато распевали птицы, плескались ручьи, под сырым благодатным утренним ветром поплыл туман.
Два белых зайца играли на полянке и прямо на открытом месте затаились, прижались, и она миновала их, насмешливо покосившись. Глухарка сидела на голой берёзе, смотрела вниз, и громкое "ко-ко-ко" выражало удивление и беспокойство. Дорогу пересек лисий след. По крупным отпечаткам, по широкому и сбивчивому шагу можно предположить, что это лисовин и что он тащил какую-то тяжесть. Потом вдруг попался след волка.
Кое-где ночной снег начал таять, а на обочине лежал, и по этому снегу недавно прошёл волк. Метров через двадцать свернул в чащу. Спустя полкилометра опять вышел - кажется, тот самый, с небольшой собранной лапой.
В одном месте зверь потоптался - похоже, он прислушивался, перед тем как сойти с дороги, - и Даша, вступая в лес, сняла с плеча ружьё.
Она внимательно оглядела сухую проталину под елью. Тут недавно отелилась лосиха - не Пятница, а дикая. Волк и новорождённый телёнок стояли рядом, их разделяли два шага. Лосиха кинулась на волка погодя: её раздвоенное копыто перекрывало лёгкие вмятины, оставленные телёнком. Хищник не успел напасть, хотя это странно - волки действуют молниеносно. Егерь в лесничестве рассказывал, как ехал на санях, его нагнали волки, и один из них только мелькнул, тенью скользнул перед конём, а уже шея у коня была взрезана...
Даша проследила за лосихой, которая благополучно повела телёнка. Так и не разобравшись, что тут произошло, потеряв волчий след, Даша вернулась на тракт. Она не тропила зверя - следы исчезли начисто, - а шла наугад. Если ничего больше не найдёт, придётся идти обратно к лосиной лёжке, а снег уже сходит, - где там чего искать!