— Не знал, что принести двум прекрасным дамам, почему-то на завтраки давно не приглашали, поэтому извините, если не угодил.
И преподнес лично Александре Ивановне большой букет хризантем, банку домашнего клубничного варенья и бутылку кофейного ликера. Та расцвела в улыбке и пригласила гостя к столу.
Лиза заранее решила, что не будет вмешиваться в разговор и побудет просто наблюдателем. Во-первых, после ночного инцидента она чувствовала себя неловко, а во-вторых, ей хотелось послушать, что такого «эксклюзивного» расскажет ее мама про Артема. Не хотела спугнуть ее откровенность.
А еще ей было удобно разглядывать Геннадия, пока он был сосредоточен на своей собеседнице. Ему, похоже, искренне понравилась мама Лизы, он много улыбался, шутил и без смущения отвечал на все ее вопросы, даже самые каверзные. Вместо того, чтобы говорить о муже Лизы, Александра Ивановна устроила визитеру настоящий допрос. И он, с аппетитом поедая сырники, а потом и оладьи, с подозрительной легкостью сообщил о себе всю поднаготную. Что ему тридцать пять, что он майор в отставке, десять лет отработал криминалистом в полиции, а потом подался на вольные хлеба. Что братьев и сестер нет, родители уехали в деревню, и варенье его как раз из их запасов. Что он разведен, с бывшей женой поддерживает нормальные, дружеские отношения. Что у него есть дочь Диана, которая живет с мамой, но часто приходит к нему в гости. Что дочка растет юным натуралистом, ее интересует все живое, а в настоящее время она занимается разведением и изучением тропических бабочек, пишет об этом какой-то проект для школы, и параллельно ведет страничку в инстаграм.
— Елизавета уже познакомилась с бабочками и даже украсила своим фото страничку Дианы, — улыбнулся Гена и показал Александре Ивановне свой телефон. Та с удовольствием надела очки и начала листать экран, очевидно, просматривая фото. Потом бросила на дочь быстрый и одновременно задумчивый взгляд.
— Надо же, Лиза на этой фотке такая интересная получилась: лирическая и очень нежная, — с удивлением заохала она. — И бабочки над ее волосами очень красивые, как украшения. Они в самом деле живые? Это не фотошоп? Никогда таких не видела.
Гена смотрел на пожилую женщину с неизменной ровной улыбкой.
— Бабочек называют ожившими цветами, они символизируют красоту и гармонию этого мира. Поэтому я принес одну лично для вас. Хотите посмотреть?
Он достал из кармана брюк небольшую коробочку, а из нее — треугольный конвертик из белой прозрачной бумаги. Развернул ее, и уже знакомая Лизе голубая бабочка вспорхнула сначала ему на палец, а потом покружилась по комнате и села на занавеску.
— Морфе понравилась Лиза, и я подумал, что никто не будет возражать, если я возьму ее к вам в гости на завтрак, — Гена повернулся, глянул на Лизу и внезапно подмигнул ей. — Кстати, и оладьи, и сырники очень вкусные. Дадите рецепт для Ди?
От его прямого взгляда она почему-то смутилась и потупилась, как девчонка. И тут же почувствовала досаду и разозлилась на саму себя. Да что с ней такое, почему он, его похвалы и дурацкие бабочки так на нее действуют? Этот мужчина должен интересовать ее только в одном аспекте: чтобы побыстрей сделал свою работу, нашел и вернул ей детей. А вместо этого она разрешает ему сидеть на своей кухне, пить чай и разглагольствовать о личном. Как будто ей все это интересно! И мама о ней и о ее проблемах как будто забыла, только и делает, что расспрашивает гостя о нем самом!
— Мама, может, хватит выспрашивать Геннадия Валентиновича о его личной жизни? — напряженным тоном сказала Лиза, поднимаясь и начиная собирать пустые тарелки. — Ты, кажется, хотела с ним об Артеме поговорить? Так вот, поговори, а я пока посудой займусь.
Маме очень не понравилось ее вмешательство.
— Доча! — строго свела брови она.
— Мама! — нахмурилась Лиза, готовая уже выплеснуть свое раздражение.
Гена внезапно перехватил молодую женщину за руку и с непонятным выражением лица смотрел на нее до тех пор, пока она не перевела на него свой усталый и растерянный взгляд.
— Лиза, оставьте посуду, я сам помою, — мягко сказал детектив. — Позволите мне?
Она ожидала от него чего угодно, но только не такого. Уставилась на него в бессловесном шоке. Чтобы мужчина и мыл посуду? В чужом доме? Где его принимают женщины? А что, так бывает?
Гена, уловив ее замешательство, лукаво улыбнулся ей и ослабил хватку. И, словно случайно, погладил пальцем место на запястье, где билась жилка.
— Помните, вы тоже собирались мыть посуду у меня в офисе? Так вот, тот, кто готовит, освобождается от мытья посуды. Моет тот, кто ест. Такое правило. Разве нет?