— В Берлине, называется клиника Шарите, это всемирно известная больница, — начал рассказывать Гена. — Там много хороших отделений, и травматологическое тоже на высоте. Я много куда отправлял снимки Ди и выписки из истории ее лечения. Они сразу предложили операцию. Предупредили, что затягивать нельзя, так как Ди растет, и с каждым годом нагрузка на ноги и позвоночник тоже возрастает. Но я долго не был готов к длительной поездке в Германию ни по деньгам, ни морально. Надеялся, что получится вылечить ее здесь, у нас. К сожалению, я оказался неправ.
— Много нужно денег? — шепотом спросила Лиза, смущаясь.
Он насмешливо посмотрел на нее. Потом сказал тихо и решительно, впрочем, очень мягким тоном:
— Не смей, слышишь? Не смей даже предлагать. Я не возьму у тебя деньги. И у твоей мамы не возьму.
— Но ведь это для Дианы… — немного растерянно пробормотала Лиза. Как? Как, Холмс? У нее все до такой степени на лице написано?
— И для Дианы не возьму, — категорически отказался он. — Даже не спорь. Ты и так очень многое делаешь для моей дочери, дав согласие забрать ее куколок. Она сказала, что может доверить выращивание будущих бабочек только тебе. Нравишься ты ей. Ты будешь устраиваться на работу? — перевел он разговор на другую тему.
— Конечно, буду, — вздохнула она. — Жизнь же продолжается. Наверное, опять пойду в свой МФЦ работать. У них есть вакансии.
— Тяжело там?
— С людьми всегда тяжело. Они же разные попадаются. Зато платят хорошо.
— Почему не хочешь попробовать где-то в другом месте? Где бы и платили, и работа нравилась?
Теперь пришел ее черед выразительно на него смотреть.
— Гена, мне почти тридцать шесть. Думаешь, все дороги передо мной открыты? Думаешь, меня везде с руками оторвут? Самое время искать себя?
— Думаю, что тебе нужно попробовать, — усмехнулся он. — У тебя пониженная самооценка, принцесса. А на самом деле, я уверен, что ты и специалист отличный.
И он опять погладил ее запястье под столом.
Она только плечами пожала, не зная, как среагировать на его комплимент. Давно уже она отвыкла думать о себе, как о замечательной. Смогла на тяжелой работе приспособиться, стать нужной. Девочки, с которыми она вместе работала, ценили ее, частенько обращались за помощью. Но не более того. Она даже до ведущего специалиста за годы работы не сумела дорасти. Что в семейной жизни, что на работе была серой мышкой.
Лиза так задумалась, что даже не замечала, какими глазами смотрел на нее Гена. Ей даже и в голову не приходило, что для кого-то она может казаться не серой мышкой, а ослепительно яркой звездой.
Ей ужасно не хотелось расставаться с детективом и его дочкой, но детям нужно было делать уроки, а Козловым готовиться к отъезду. Кроме того, Гене нужно было дописать отчеты по последним своим заказам.
Расставание вышло скомканным. Детектив довез их до дома и, не смотря на подозрительные взгляды Саши и Таси, наклонился и поцеловал Лизу в щеку.
— Завтра уже не получится встретиться, принцесса, — тихо сказал он ей.
— Во сколько у вас вылет? Можно я приеду в аэропорт вас проводить?
— В четыре утра.
— Я приеду, — повторила она, отводя взгляд и выходя из машины.
Открыла заднюю дверь, крепко обняла Диану.
— Давай, девочка, удачи тебе. Выше нос, все будет хорошо, — шепнула, шмыгая носом и глотая некстати подступившие к глазам слезы. — Я в тебя верю.
— Бабочек и их домики тебе завтра вечером с курьером отправлю, ладно? — Диана посмотрела на нее грустными глазами. — Хочу еще немного с ними побыть. Буду скучать по ним. Не знаю, разрешат ли выращивать бабочек в больнице в Германии. Какие там у них будут порядки?
Что ей могла сказать Лиза?
— Все будет хорошо, Дианочка, — повторила беспомощно, погладив ее по волосам, чувствуя всем своим несчастным существом огненный взгляд Гены. А потом, не оглядываясь, чуть ли не бегом побежала домой.
На душе было невыносимо тяжело.
Ей некогда даже было остановиться и подумать о том, что с ней происходит. Она не понимала сама себя. Кто она такая, эта новая Лиза? Чего она хочет от жизни и от самой себя?
Дома ее ждала мама с неприятными разговорами и вопросами о том, как они дальше будут жить и на что будут растить детей. Лиза только головой покачала и без сил упала на свою бывшую супружескую кровать, заливаясь слезами. Выдержка окончательно ей изменила.
А жизнь все тасовала и тасовала окружающие ее обстоятельства, как стеклянные кристаллы в калейдоскопе, перемешивая их причудливым образом и складывая все новые и необычные узоры. Лиза едва успевала за событиями.