Дженни стояла в дверях гостиной, глядя, как Грасиела вальсирует с красивым новобрачным; личико у нее порозовело от счастья, а глаза, встречаясь с темными глазами мужа, так и сияли. Они двигались под музыку, но было сомнительно, чтобы кто-то из них слышал ее.
Они видели и слышали только друг друга.
Чья-то рука обвилась вокруг ее талии, и Дженни прислонилась спиной к груди Тая.
— Мне он очень нравится, а тебе? — тихонько сказала она, глядя на то, как Диего склоняется к ушку Грасиелы и что-то шепчет ей, а Грасиела краснеет и смеется и замирает в его объятиях.
Тай сцепил свои большие руки у Дженни на талии, а подбородок опустил прямо на ее старательно уложенную прическу.
— Грасиела станет отличной женой врача, — заговорил он. — Хотя если Диего даст ей волю, она отодвинет его в сторону и сама превратится в хирурга.
Дженни рассмеялась, крепче опершись на него. Она скользила глазами по другим танцующим парам. Вот дон Антонио и Эллен, а вот Гризли Билл и вдова Паркер, другие соседи. Но взгляд ее то и дело возвращался к Диего и Грасиеле. Как они красивы сегодня вечером! Такие молодые и счастливые, полные мыслей друг о друге и о своем будущем,
— Когда ты намерен потанцевать с матерью невесты, ковбой?
Дженни чувствовала спиной такое знакомое и приятное тепло груди Тая. Ей вдруг захотелось, чтобы свадьба побыстрее кончилась и они с Таем остались у себя в спальне наверху, в своей постели и в объятиях друг друга.
— Ты же знаешь, что я терпеть не могу танцев.
— Ты прекрасно выглядел, когда танцевал с невестой.
— Это дело другое. Я должен был с ней танцевать. Но я питаю надежду, что такая понимающая женщина, как ты, освободит меня от этого.
Грасиела, смеясь, подбежала к ним, когда вальс кончился.
— Я надеюсь, что мы с Диего все еще будем обниматься по углам, когда проживем вместе столько же, сколько вы.
Тай усмехнулся и наклонился поцеловать Грасиелу в щеку.
— Я должен подтверждать свои права, иначе какой-нибудь бойкий прохвост того и гляди проберется на мою территорию. — Дженни и Грасиела засмеялись, и он добавил ласково: — Детка, ты выглядишь прекрасно сегодня вечером, просто ослепительно. У меня дух захватывает. Только одна женщина красивее супруги доктора Канделерия — это моя жена, но тут еще можно поспорить и кинуть монетку.
Грасиела взяла обоих за руки, и они трое стояли, тесно связанные одной цепочкой, как это было всегда.
— Я так люблю вас обоих, — сказала Грасиела, и глаза ее влажно заблестели; она поцеловала в щеку сначала Дженни, а потом Тая. — О мама! Папа! Я так счастлива!
— Я понимаю, родная девочка. Я это вижу, — ответила Дженни, поправляя приколотый к корсажу подвенечного платья Грасиелы золотой медальон-сердечко; слегка дотронувшись до волос дочери, она тоже поцеловала ее в щеку. — Ну-ка посмотри на меня. Я всегда терпеть не могла плаксивых женщин, но Бог ты мой, сегодня я пролила чуть ли не ведро счастливых слез.
— Дорогая, ты бы возвратилась к своему новобрачному. Он выглядит таким одиноким. — Тай обнял Грасиелу и долго не отпускал от себя. — Если он вздумает плохо с тобой обращаться, только пожалуйся мне, и я велю твоей маме сбить с него спесь.
Грасиела, смеясь, еще раз поцеловала и обняла Дженни и Тая, потом приподняла юбку и легкой походкой направлялась к Диего.
— Мне ее будет не хватать больше жизни, — прошептала Дженни, опустив голову Таю на плечо. — И как это она так быстро выросла? — Тай не ответил, и Дженни запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. — Тай Сандерс! Да у тебя никак слезы на глазах?
— Брось болтать чепуху, — буркнул он. — Просто соринка попала.
— Как видно, та же самая соринка, которая залетела к тебе в глаз, когда ты вел Грасиелу по проходу в церкви, а потом вложил ее руку в руку Диего. — Дженни улыбалась, а сердце ее готово было разорваться от любви к нему. — Кстати, давно ли ты видел в последний раз Робби, Билли или Тая-Ту[16] .Как бы они не удрали куда-нибудь, воображая себя взрослыми мужчинами,
— Меня это не удивило бы. В их возрасте мы с Робертом только тем и занимались. — Тай поцеловал Дженни долгим и крепким поцелуем, ни на кого не обращая внимания. — Отправить бы всю эту публику домой, чтобы мы с тобой могли забраться в постель.
— Уже скоро, ковбой. Ты бы пока поискал наших мальчиков, а то как бы они чего не натворили, — сказала Дженни, а Тай в ответ легонько куснул ее нижнюю губу. — Можешь их попугать тем, что мать задаст им взбучку, если они будут плохо себя вести.
Тай усмехнулся и шлепнул ее пониже спины.
— И как это я умудрился превратиться в бесхарактерного добряка? Самая большая загадка моей жизни, честное слово!
— Ты держал на руках своих детей, — ласково проговорила Дженни, коснувшись его щеки.
— Должно быть, все дело в этом, — с улыбкой согласился Тай. — Идем со мной. Дадим вместе взбучку этим негодяям. Покажем разбойникам, кто тут у нас главный.
— Они отлично знают, кто заправляет всем в семье, и это не мы с тобой, — сказала Дженни и поцеловала Тая. — Давай встретимся через пять минут на парадном крыльце. Мне надо кое с кем поговорить.
Тай поцеловал ее в ладонь и пошел искать сыновей, а Дженни с переполненным сердцем проводила его глазами. Потом, поглядев, как Грасиела и Диего начинают новый танец, Дженни приложила платок к повлажневшим глазам и через кухню вышла во двор.
На заднем дворе было темно. Цикады пели свою песню в кустах, аккомпанируя музыке и разговорам, доносящимся из открытых окон и со двора перед домом. Однако, торжество не было таким шумным, чтобы помешать общению со старым другом.
Дженни села на пень, сложила руки на коленях и подняла голову к усыпанному звездами небу. Сегодня звезда Маргариты сияла ярче всех других.
«Мы уже давно не беседовали с тобой, мой друг. Но теперь, когда твой Роберт с тобой, ты, наверное, не так уж нуждаешься во мне.
Сегодня день свадьбы нашей Грасиелы. Прежде чем я приколола золотой медальон к ее подвенечному платью, мы с девочкой посмотрели на твой портрет и помолились за тебя.
Диего — прекрасный молодой человек, Маргарита. Я думаю, тебе он придется по душе. Он любит Грасиелу и сделает ее счастливой. Надеюсь, ты видишь, как она красива нынче вечером. Она словно огонек радости. И очень любит своего мужа».
— Она здесь! Я нашел ее, папа!
Робби, ее младший сын, выбежал из-за угла дома и помчался к ней. Его нарядная белая рубашка выбилась из-под ремня, а одна подтяжка спустилась с плеча.
— Мама, мама! Сейчас начнется фейерверк! Идем смотреть!
Мальчик схватил Дженни за руку и потянул за собой. Она со смехом наклонилась и поцеловала его спутанные волосы.
— Беги, беги! Я скоро приду, сразу за тобой.
Когда он убежал, Дженни снова подняла голову к небу, сморгнув счастливые слезы.
«Маргарита, ты дала мне все, что я люблю. Тая, моих мальчиков, мой дом… а главное, нашу дочь — дочь моего сердца.
Она чудесная и совершенно особенная молодая женщина, наша с тобой дочь. Она красивая, честная и сильная. Сердце у нее смелое и верное. Она впитала лучшее от тебя и от меня. Сегодня мы обе можем ею гордиться.
Усни и отдохни. Наше дело сделано. Ты сдержала свое обещание, а я свое… И знаешь, Маргарита? Ты оказалась права. Мое обещание было самым легким. Грасиела стала моей радостью и моим сокровищем. Ее нельзя не полюбить.
Прощай, старый друг! Благодарю тебя за нашу дочь и за жизнь, которую ты прислала мне вместе с ней».
Вытерев глаза, Дженни взглянула на звезду Маргариты в последний раз, потом приподняла юбки и побежала на передний двор, над которым взвивались ракеты, рассыпаясь по ночному небу. Побежала к мужу, к сыновьям и своим новым обещаниям.