Я закрываю окно. Пора спать. Вдруг раздается стук в дверь. Кто это может быть?!..
В дверях стоит Чхартишвили.
- Владимир Гавриилович, только что сообщили: на берегу обнаружены следы человека... Нужно усилить наблюдение... Я с лейтенантами пойду по следам, вы с ребятами - вдоль берега.
- Понятно, товарищ майор!
- Ребята уже готовы.
- - Понятно!
- Спокойно, без паники, без шума! Приступайте к выполнению!
- Есть приступить к выполнению!
...Джакели, Щербина и Пархоменко встретили меня во дворе. Другая группа уже выступила. Мы подошли к берегу. Три пограничника спускали на воду моторную лодку.
Мы помогли им. Ребята вскочили в лодку, один из них рванул за привод, мотор заклокотал, и лодка, вздернув нос, растаяла в темноте.
Прожектора обшаривали море. Луч главного прожектора, вытянувшись вдоль берега, упирался в скалу. Мы пошли по освещенной полосе. Впереди шагал Пархоменко с собакой.
- Ищи, Акбар, ищи, дорогой! - шептал Пархоменко.
Акбар метался, обнюхивал камни, рвался вперед. Джакели С автоматом наготове шел по сайой кромке берега, Щербина - по краю пляжа, я посередине и чуть сзади. Так, в ромбообразном порядке мы достигли скалы, которая уступом врезалась в море. Здесь обрывался луч прожектора, дальше была тьма. Мы свернули на узкую тропинку, огибавшую скалу справа, и, вытянувшись в цепочку, стали подниматься вверх. С трудом продирались сквозь густые колючие кусты, падали, не видя друг друга, не разбирая дороги. Пришлось зажечь фонари.
Саргис, это походило на игру в прятки, но с одной разницей: игра шла не на жизнь, а на смерть. Где-то в лесу скрывался человек, найти которого мы должны были ценою собственной жизни, он не должен был ускользнуть от нас...
...Пархоменко уже не видно - он ушел далеко вперед.
- Джакели, где ты? - спрашиваю вполголоса.
- Здесь я, товарищ лейтенант! - доносится его голос снизу.
- Где Пархоменко?
- Он впереди. Если Акбар возьмет след, он даст сигнал.
- А Щербина?
- Он где-то наверху.
- Щербина! - зову я. - Черт возьми, куда он делся?
- Эй, Щербина! - зовет Джакели.
- Э-е-ей! - слышим голос Щербины издалека.
- Куда он залез? Что ему там нужно, на скале? - ворчит Джакели. - Эй, Щербина, спускайся сюда! - кричит он.
Ответа нет. Мы двигаемся вперед, карабкаясь по огромным валунам, путаясь в зарослях колючки.
- Джакели! Где ты?
- Зде-е-есь! - еле доносится снизу. Видно, он где-то далеко.
- Щербипа-а-а!
Ни звука... Пархоменко не стоит и звать - не дозовешься. Надо было держаться всем вместе в этих проклятых джунглях!.. Как же быть теперь? Я почувствовал в сердце предательский холодок... Вынув из кобуры пистолет, я еще раз крикнул:
- Щербина, Джакели, Пархоменко, где вы?
- Э-е-е-й! - ответил кто-то.
Ладно, бог с ними... Еще немного - и выберусь из зарослей, а там и мандариновый сад колхоза. Ребята, наверно, уже там - куда же они могли деваться!
Я включил фонарь, огляделся. Правильно! Вот деревянный мостик через горный ручей. Значит, скоро сад.
Я вздохнул свободно. Вдруг наверху что-то загрохотало, задвигалось и со страшным шумом обрушилось вниз. "Сорвался камень!" - промелькнуло в голове, и я быстро укрылся за выступом скалы. Огромная глыба пронеслась, чуть не задев меня, и покатилась вниз к морю.
- Эй, вы что, с ума сошли?! - заорал внизу Джакели.
- В чем дело? - откликнулся спереди Пархоменко.
Залаял Акбар.
- Где вы, ребята? - крикнул я.
- Я здесь, внизу, иду к вам! - ответил Джакели.
- Здесь я, товарищ лейтенант! - отозвался Пархоменко.
- Щербина, где ты? - снова крикнул я.
Никто не ответил.
- Щербина-а-а!
"Ина-а... ина-а... ина-а..." - ответило эхо.
Я похолодел.
- Щербина! - заревел я. - Где ты, Щербина?!
Ни звука.
- Джакели, ко мне! Быстро!
- Бегу, товарищ лейтенант.
Через несколько минут он вынырнул из кустов.
- Нет Щербины! - сказал я.
- А где он? - спросил Джакели.
- Нет его!
- Щербина! - крикнул Джакели. Не получив ответа, он удивленно взглянул на меня. - Щербина! - опять крикнул Джакели. - Щербина! Где ты? Отвечай, Щербина!.. Брось валять дурака, отвечай, где ты, Щербина?!
Он здруг умолк и стал карабкаться вверх по скале.
- Джакели, назад! - приказал я. Он не обратил на меня внимания.
- Щербина, Щербина!
Из зарослей показалась голова Акбара, за ним появился Пархоменко.
- Что случилось, товарищ лейтенант? - спросил он, еле переводя дыхание.
- Пропал Щербина.
- Как это пропал? Что он, маленький? - улыбнулся Пархоменко.
Вернулся Джакели.
- Нету! - проговорил он упавшим голосом.
- Да вы что, - забеспокоился Пархоменко, - серьезно?
- Пусти собаку! Пусть ищет! - Джакели сорвался с места и помчался вниз.
- Акбар, ищи Щербину! Щербина, Акбар! Щербина! - крикнул Пархоменко. Пошел, Акбар!
Собака исчезла в темноте. Пархоменко побежал за ней.
- Щербина-а-а-а!.. Петро-о-о! - услышал я голос Джакели. - Э-е-ей!.. Щербина, где ты-и-и?!
Вдруг голос его оборвался. Наступило молчание. Я не помню, сколько времени длилось оно - минуту, час, вечность? Потом там, внизу, у моря, залаял Акбар.
Это не был лай обученной пограничной овчарки, строгий, четкий, сдержанный. Акбар лаял и жалобно скулил, как побитый дворовый пес...
Щербина лежал на спине между двумя большими валунами. Лицо его было спокойно. Изо рта медленно, по капельке сочилась кровь... Перед ним на коленях стоял Джакели, гладил его по груди и тихо шептал:
- Что, Петро, больно? Отвечай мне, Петро, что с тобой? Петро, дорогой мой, ну скажи хоть слово! Открой глаза, Петро! Как тебе не стыдно, ты же у нас молодец, герой!.. Ну, Петро, взгляни на меня, это я, Джакели, твой брат!.. Вот и Пархоменко здесь, слышишь, Петро? Ну очнись, милый мой, Петро, очнись!..
Джакели плакал как ребенок, тихо всхлипывая, глотая слезы. Он плакал и просил Щербину открыть глаза, сказать ему хоть одно слово... А Щербина лежал без движения.
Вдруг где-то взвилась ракета. На миг она звездой повисла в небе, потом медленно, плавно поплыла вниз, озарив белым, мертвенным светом и без того бледные лица ребят.
- Петро, очнись, поймали его! Видишь, белая ракета!
Ну очнись, Петро, дорогой!.. Прошу тебя, Петро!..
Джакели плакал громко, навзрыд. Плакал Пархоменко. У меня дрожали руки, подкашивались колени. С трудом сдерживая себя, я опустился на песок.
- Дай красную ракету! - приказал я Пархоменко.
Он достал ракетницу, поднял ее вверх и выстрелил.
Взвились красные огни - один, другой, третий. Небо осветилось кровавым светом. Это был сигнал тревоги.
...Вокруг нас по одному, по два стали собираться пограничники. Никто ни о чем не спрашивал, никто ничего не говорил. Все было ясно как божий день.
Окруженный плотным кольцом товарищей по оружию, на берегу моря между двумя большими валунами лежал двадцатилетний парень Петро Щербина. Все четче в сереющей мгле вырисовывалось его тело, и наконец мы увидели его красивый, черноволосый, спокойный, он словно спал мирным сном после тяжелой вахты...
...Погасла последняя звезда. Вдруг побледнела ночь.
Заколыхалось море.
На границе наступило утро...
Я лежал на койке одетый, без единой мысли в голове.
Передо мной была пустота - огромная, бескрайняя пустота, и я плавал в этой пустоте, не зная, за что ухватиться.
Вошел Чхартишвили. Он опустился в кресло, достал сигареты, протянул мне, закурил сам. Минут пять молча курил, нервно затягиваясь. Не найдя пепельницы, он потушил окурок прямо о стол и встал.