— Я в этом не сомневаюсь. — Сутулый прижал губами фильтр сигареты и нервно чиркнул зажигалкой. — Необходимо что-то придумать.
— Накроем его лицо полотенцем. Жена и внимания не обратит.
— Точно! Так и сделаем, — обрадовался Сутулый, успокоившись.
До крематория они добрались без приключений, если не считать, что на въезде в город их остановил инспектор ГАИ для проверки документов. Но документы у Герасимова были в полном порядке, а на Вершкова, который походил на дремавшего пассажира, инспектор и не взглянул.
Сергей уже ожидал их у входа и помог отнести Александра на стеллаж, который служил им операционным столом.
— Да это же… — узнал сторож донора.
— Заткнись! — перебил его Сутулый. — Смотри не проговорись сестре, — угрожающе предупредил он.
— А что, мне больше всех надо? — залебезил трусоватый Сергей. — Мое дело — сторона.
— Так-то лучше будет, — одобрительно кивнул Павел.
К приезду Казаковой донора подготовили к операции. Она молча помыла руки из чайника, ей поливал брат, и подошла к стеллажу со скальпелем в руке.
— Наркоз в вену ввели? — поинтересовалась она на всякий случай.
— Три минуты назад повторно, — подтвердил муж.
— А зачем вы ему лицо полотенцем накрыли? — все же спросила женщина.
— Павел ему малость физиономию подпортил, — нашелся Гарик. — Чтоб не отвлекать твое внимание.
— Надо же, какая трогательная забота, — усмехнулась Казакова и занесла руку со скальпелем, а Игорь занял место ассистента. Она только начала делать разрез, когда Сутулый нечаянно задел край полотенца, и оно сползло на пол. Люба намеревалась прочитать нотацию Павлу, чтобы не вертелся под руками, но лишь раскрыла рот и замерла, словно слова застряли у нее в горле.
— Кого вы притащили, идиоты несчастные! — Она одернула руку со скальпелем, будто ее змея ужалила.
— Зачем так кипятиться? — Сутулый скривил недовольную физиономию. — Кто подвернулся, того и привезли.
— Вы немедленно отвезете его в какую-нибудь больницу, там наложат на рану швы.
Люба взялась за дезинфекцию пореза.
— Что-то я тебя плохо понимаю! — Тон Герасимова дружелюбным назвать было нельзя. — Он убил моего кореша, между прочим, твоего брательника, а ты его, значит, в больницу?
Люба спиной ощутила, вставляя тампон в рану, три пары любопытных глаз, обладатели которых с нетерпением дожидались разъяснений. И ей пришлось признаться.
— Этот человек — мой родной брат, близнец!
— Твой?! — задал самый глупый вопрос, какой только можно придумать, Сергей.
— И твой тоже. Тупица!
— Вот так номер! — Глазки у сторожа бегали не останавливаясь.
— Но ты должна учитывать, что он запомнил мое лицо! — воскликнул Павел.
— Я не считаю это такой весомой причиной, чтобы самолично лишить своего брата жизни, — заявила Казакова.
— Атаман тоже был твоим братом, — не без ехидства заметил Сутулый. — А он отправил его в мир иной. — И он метнул злобный взгляд на Вершкова.
— Есть существенная разница. Он даже не догадывался, что Алексей его брат, а мне сей факт доподлинно известен. — Люба помолчала и более мягко добавила: — У нас почти миллионный город, ваша встреча исключена не менее, чем на девяносто процентов.
— Я бы не возражал, чтобы исключение составляло на все сто, — пробубнил недовольный Герасимов. — Ладно, — махнул он рукой. — Все равно он живет не в нашем городе. Только каким образом мы сдадим его в больницу?
— Бросите его возле приемного покоя, позвоните и бегите. Не такая уж и сложная операция, — подсказала женщина. — Завтра понедельник, так что новый донор необходим самое позднее — до ночи, — напомнила она.
— За этого мы с Гариком вычтем из вашего гонорара. — Он имел в виду Казаковых: Любу и Сергея.
— Я-то здесь при чем? Нужен мне родственничек, которого отродясь не видел, — возмутился сторож.
— Замолчи! — прикрикнула на него сестра. — Я потом возмещу тебе ущерб. — Затем повернулась к Сутулому и сказала: — Мы согласны.
Вершкова передали в руки медикам тем способом, который придумала Казакова, а вечером преступникам предстоял новый рейс, который прошел успешно.
Через месяц после последней встречи с родным братом, которая оставила неприятный осадок, у Любы состоялся разговор с матерью. Она полюбила своего брата-близнеца с того самого момента, как только узнала о его существовании. Эта любовь развивалась подсознательно, росла и крепла несмотря на то, что они еще ни разу не виделись. Первая встреча в доме у старшего брата не принесла разочарования, а лишь усилила родственные чувства. Люба любила и уважала Алексея, была ему благодарна за помощь, которую тот оказывал всей семье, и ей в том числе. Но говорят, что близнец даже чувствует боль другого близнеца, поэтому Александр ей становился ближе день ото дня. Именно эта любовь и спасла Александра, когда он угодил в донорские сети. А в гибели Алексея она себя винила больше, чем Вершкова.