— Он достал меня. — Женщина показала на разбитую губу.
— Понятно, — пришел в себя Сутулый. — Подкинула ты мне головной боли. Где теперь искать напарника?
— Это второй вопрос. На первых порах буду помогать тебе сама, а там видно будет, — отмахнулась Казакова. — Лучше посоветуй, что делать с телом.
Павел склонился, приставил два пальца к шее несчастного и объявил:
— Он еще жив. Пульс слабый, но прощупывается.
— Все равно «скорую» мы для него вызвать не можем.
Сутулый прикурил сигарету и спросил, расхаживая по комнате:
— Брат твой когда дежурит?
— Сегодня ночью. — Она посмотрела на настенные часы и добавила: — Уже заступил.
— Так. — Он почесал затылок, выпуская густую струю дыма. — А очередной клиент в вашем отделении есть?
— Только вчера Абрам Семенович поместил его в отдельную палату.
Глаза женщины приняли осмысленное выражение, она начинала догадываться, к чему клонит собеседник.
— Твой муженек может сослужить нам последнюю службу, — сказал Сутулый то, о чем сама уже подумала Казакова.
— Я поняла. — Она подошла к телефону и позвонила профессору. — Абрам Семенович, готовь клиента к операции, — сказала ему Люба, едва тот снял трубку.
— Но сегодня не твое дежурство по графику, — возразил Элькин.
— Придумай что-нибудь и отправь Наталью Витальевну домой. Скажи, что сам заменишь ее, — подсказала собеседница.
— К чему такая спешка? Следующая ночная смена твоего брата совпадает с твоим дежурством.
— Обстоятельства, дорогой Абрам Семенович, обстоятельства. Не могу же я держать донора несколько дней.
— Что за самодеятельность? — возмутился Элькин. — Зачем тебе понадобилось рисковать?
— Потом разберемся, — резко произнесла Казакова. — Через три часа, максимум четыре, ты должен быть подготовленным к операции.
— Ладно. — И недовольный собеседник прервал связь.
— У тебя есть большой чемодан? — спросил Сутулый, когда Люба закончила разговор. Она, скосила взгляд на супруга и ответила:
— Таких размеров нет. — После непродолжительной паузы добавила: — У меня есть огромная коробка из-под телевизора.
— Тащи, — согласился Павел. Прежде чем уложить Гарика в коробку, ему сделали укол, чтобы избежать неприятностей по дороге, ведь не исключено, что к нему на короткое время могло вернуться сознание. Затем Сутулый выдернул нож, а Люба обработала и перевязала рану. Пока он им нужен был живым, да и кровь могла просочиться сквозь картон. Когда Павел выдергивал лезвие ножа из тела раненого, тот дернулся и застонал. Преступники закрепили коробку на багажнике автомобиля Сутулого. Крупная надпись «Сони» не вызывала сомнений насчет содержимого упаковки.
— Ты езжай в крематорий, а я следом, только заскочу в больницу за контейнером. — И Люба направилась к своей машине…
Сергей с одним из своих собутыльников уже распил полбутылки водки. Он сильно пристрастился к алкоголю и не пил лишь в те дни, когда планировалась операция с донором.
— Разливай, Славик, — поторопил он собутыльника.
— Знатная водка, — похвалил тот, наполняя граненые стаканы примерно на треть. И откуда у тебя гроши на все это? — кивнул он на дорогостоящую водку и закуску.
— Сестренка подкидывает деньжат, — соврал сторож. — А вообще-то, это тебя не касается, — чуть повысил он голос.
— Да я просто так спросил, — пошел на попятную собутыльник, глядя на Сергея заискивающе. — За твое здоровье. — И он поднял свой стакан.
— Будем, — самодовольно улыбнулся Сергей. Алкоголики, привыкшие к дешевым спиртным напиткам, лебезили перед ним, даже называли его спонсором, что не могло не тешить самолюбие Казакова. С ними он ощущал себя вождем, предводителем. — Закусывай, — барским жестом предложил он, когда опорожнили содержимое стаканов.
В дверь крематория, которую собутыльники предусмотрительно закрыли изнутри, кто-то нетерпеливо постучал.
— Славик, узнай, кому это я так срочно понадобился, — небрежно бросил Сергей, и тот побежал исполнять просьбу с таким рвением, словно ему доставляло истинное удовольствие служить спонсору.
— Кто нужен? — грубо поинтересовался Славик, думая, что заявился кто-нибудь из желающих выпить на дурачка.
— Открывай! — потребовал суровый голос.
— Что это еще за гусь выискался? — начал было возмущаться алкаш.
— Заткнись, — оборвал его сторож, который узнал голос Сутулого. — Открой.