— Как вам уже известно, — начал он осторожно, незаметно подмигнув Крупенину, — мы пришли получить консультацию.
— К вашим услугам, — кивнул Абрам Семенович. — Не сочтите нескромным, но и у меня есть вопрос…
— Откуда я знаю Казакову? — закончил за него Вершков.
— Именно.
— Я познакомился с ней у ее брата в Саратове и, поверьте, тогда был не меньше вас удивлен поразительным сходством. — Заметив, что ответ удовлетворил профессора, он продолжил: — Оттуда меня перевели служить в ваш город, но перед самым отъездом случилось вот это, — показал он на порез. — Меня сначала отключили, а в бессознательном состоянии ранили.
— Покажите рану, — сказал профессор, который догадался, что от него требуется.
Вершков поднял форменную рубаху и повернулся боком, а Элькин внимательно изучил тоненький шрам.
— Порез нанесен хорошо заточенным, острым металлическим предметом, — вынес заключение Абрам Семенович.
— Этот предмет мог быть скальпелем? — как бы между прочим спросил Вершков.
— Не исключено, — не замечая подвоха, согласился профессор.
— Скажите, Абрам Семенович, для какой операции характерен разрез в этой области?
Вершков заметил, как собеседник слегка побледнел и чуть замешкался.
— По размеру вашей раны трудно говорить о какой-то операции, — отозвался Элькин с большим опозданием. Что-то удерживало его от откровенного разговора на эту тему, но и молчать не имело смысла. Найдется и другой консультант.
— И все-таки? — не унимался настырный посетитель. — Если разрез углубить и удлинить?
— В этом месте делается операция на почку, — коротко бросил заведующий отделением.
— Спасибо, — поблагодарил Александр за обоих профессора, и они покинули его кабинет.
«Почему эти вопросы меня так насторожили? — размышлял Абрам Семенович, оставшись наедине сам с собой. — Возможно, это как-то связано с нашим делом, — мелькнула мысль. — Но с другой стороны, мне приходится делать более десяти официальных операций в месяц по пересадке почек. А может, это связано с его внешними данными, — вспомнил он лицо Вершкова. — Старым становлюсь, нервишки пошаливают. Какая-то шантрапа порезала человека в другом городе, а я принимаю на свой счет. Но почему он так подозрительно посмотрел на меня, когда я чуть замешкался с ответом? С Крупениным я знаком, но его напарник вел себя по меньшей мере странно…»
— Что здесь делали эти двое? — В кабинет буквально ворвалась Казакова, закрыв за собой дверь на защелку. Она чуть ли не нос к носу столкнулась с Александром в коридоре, но все же заметила его первой и успела повернуться спиной, делая вид, что рассматривает плакаты. Те прошли мимо, не обратив на нее внимания.
— Приходили консультироваться. — Поведение Любы не вызывало у Элькина оптимизма.
— Насчет раны в правом боку? — Своей осведомленностью Люба пугала профессора.
— Откуда тебе известно? — спросил Абрам Семенович. Но сам ответил на поставленный вопрос: — Он говорил что-то о вашей встрече в Саратове у твоего брата. Значит, его порезали, когда ты была там?
— Так ему известно, что я здесь работаю? — Вопрос одного был ответом другому.
— Я сказал ему об этом, — признался профессор. — Ваше сходство… — Он не смог подобрать слов, а только развел руками.
— Еще бы! — воскликнула Люба. — Тебе когда-нибудь приходилось слышать, что с близнецами частенько такое случается?
— Он твой родной брат? — Элькину казалось, что все сегодня сговорились свести его с ума.
— Только он еще этого не знает. Но сейчас важнее другое.
— Что?
Профессор приготовился к самому ужасному, хотя сомневался, что еще что-то могло его удивить.
— Мой брат обманул тебя. Его порезали не в Саратове, а в нашем городе, более того, это я сделала.
Абрам Семенович никогда в жизни не раскрывал глаз так широко.
— Значит, он должен был стать донором? — догадался он наконец. — Не зря меня насторожили его вопросы. Он нас подозревает.
— Я придерживаюсь такого же мнения, — согласилась Казакова. — Поэтому пока я не выясню с ним родственных отношений, деятельность с нелегальными донорами придется свернуть.
— Но мне только сегодня звонили из Москвы, что очередной клиент уже выехал к нам. Я связан обязательствами.
— Хорошо, но на ближайшее время он будет последним, — закончила разговор Казакова. Последним донором оказался Гарик…
— Зачем тебе понадобилось врать профессору? — поинтересовался Василий у Вершкова после посещения отделения гемодиализа при первой городской больнице.