Неискренний, двуличный человек! Раньше не было случая, чтобы он сделал что-нибудь тайком от нее. Такую обиду простить невозможно!
И значит, его роман с Луизой де Буало продолжался гораздо дольше, чем полагала Элен. Обычно, когда их пребывание в каком-нибудь городе подходило к концу, она выезжала или вылетала вперед, к следующему пункту назначения, чтобы привести все в порядок, проветрить комнаты, договориться заранее о встречах. А он тем временем виделся со своей возлюбленной!
Графиня и связанные с ней его планы – вот единственное объяснение, почему он держал эту сделку в тайне.
– Зачем? – с трудом выдавила из себя Элен. Меньше всего она хотела услышать ответ.
Эдуард слегка улыбнулся и пожал плечами.
– Чтобы жить, конечно. После стольких лет скитаний пришла пора обрасти мхом. Но чего еще лучше желать? Я с детства очарован этим домом. Он притягивал меня, словно магнит, когда я катался верхом по здешним холмам. В четырнадцать лет я твердо решил, что рано или поздно поселюсь здесь. Ты же знаешь, что после замужества Люси я отдал Мертон ей и не жалею. И вот когда я впервые подумал о собственном доме, мне сразу пришел в голову «Мажестик». И я предложил владельцам такую цену, перед которой они не смогли устоять. – Он взглянул на часы. – Пойдем посмотрим!
Энергия так и бурлила в нем, рвалась наружу. Она видела, как по его высокому гибкому телу пробегает дрожь радостного нетерпения. Элен готова была заплакать. Экскурсия по дому абсолютно немыслима, быстрее прочь отсюда! Она чувствовала, что не сможет выдавить ни одной улыбки, ни одного подходящего междометия, когда он станет показывать ей комнаты, где собирается жить со своей будущей женой. Стоит только ей представить, как они будут здесь отдыхать, смеяться, обедать, любить друг друга…
Элен глубоко вздохнула и решительно проговорила:
– Лучше не стоит. И не правильнее ли будет, чтобы первой увидела этот дом графиня де Буало? Ведь ты купил «Мажестик» для нее? Не пытайся отрицать, что ты намерен на ней жениться.
Итак, роковые слова произнесены. Теперь Эдуарду незачем притворяться, что ничего не изменилось. Придется ему сказать всю правду. От этой перспективы Элен бросило в дрожь. Усилие, которым она заставила себя произнести решающую фразу, лишило ее последних сил.
– Что ты имеешь в виду? Почему она должна быть первой? – Его изумленный взгляд смутил Элен.
Она недоверчиво закрыла глаза и услышала, как в его голосе зазвучал скрытый смех.
– Если ты можешь вообразить французскую графиню, живущую в американской глубинке, значит, у тебя более смелое воображение, чем я полагал.
Элен увидела, что он приблизился к ней, и ее глаза стали вдруг темно-голубыми от напряжения. Голос Эдуарда излучал тепло, в уголках его глаз собрались веселые морщинки. Он выглядел страшно довольным собой.
– У меня абсолютно нет намерения жениться на графине де Буало, разве ты забыла, что я женат на тебе? Я не собираюсь пересматривать договор. Ты – слишком ценное приобретение. Ну что же, приступим?
Как просто! Элен молча, с удивлением смотрела на него. Действительно ли Эдуард именно это имел в виду: он не намерен расторгать их союз, потому что слишком ценит ее? И он не женится на своей чувственной француженке, ей придется довольствоваться только ролью обожаемой, лелеемой возлюбленной?
А ей следует закрыть на все глаза и старательно играть свою роль – роль ломовой лошади. Она с удивлением поймала себя на том, что впервые думает так о своей работе…
Элен заставила себя стряхнуть оцепенение.
Тяжелый труд или беззаботное порхание, какая разница! Все должно кончиться, она решила это твердо. Разве теперь она сможет продолжать прежнюю жизнь, оставаться бесстрастной и спокойной, когда на заднем плане вечно будет маячить соблазнительная тень Луизы и не только ее одной…
И Элен сказала голосом, который ей самой показался чужим:
– Тогда могу я попросить тебя впредь все-таки проявлять больше осторожности? Если ты и правда не хочешь, чтобы слухи о расторжении нашего «идеального союза», – тут она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно насмешливее, – попали на первые полосы всех американских газет. Уверена, что твой выход в свет с этой женщиной не первый и не последний. Но в будущем постарайтесь, пожалуйста, не так бросаться в глаза журналистам.
Может быть, ее условие заставит его дважды подумать в следующий раз, когда ему захочется провести время с этой куколкой, и соблюдение ограничений покажется делом слишком хлопотливым…
Высказывая все это, Элен чувствовала такое отвращение к себе, что к горлу подступила тошнота. Но ее бледное лицо ярко вспыхнуло, стоило Эдуарду, который сейчас стоял совсем близко от нее, негромко произнести:
– Мне кажется, ты ревнуешь.
– Не говори чепухи! – Слова отрицания слетели с ее губ непроизвольно, сработал инстинкт самозащиты. Она поспешила добавить уже более спокойно: – Мы оба знали, что рано или поздно такое может случиться. Зачем иначе было обговаривать пути к отступлению, если не для подобной ситуации? Если у тебя и прежде были увлечения, о них никто не знал, и я тоже. А сейчас ты проявил большое легкомыслие или, наоборот, имел очень серьезные намерения.
Она отвернулась и порывисто двинулась через холл, напряженно выпрямив спину. Кажется, где-то там должна быть кухня. Впрочем, какая разница! Но если Эдуард собирается здесь поселиться, «пустить корни», ему понадобится постоянная экономка. Такой дом невозможно оставлять без присмотра, так же как и его другие многочисленные апартаменты, разбросанные в разных концах земного шара. Ведь на нее ему уже не придется рассчитывать…
Нет, необходимо убедить Эдуарда, что пришла пора прекратить их отношения, раз они в конце концов оказались несостоятельными. По крайней мере, с точки зрения Элен. И постараться избежать взаимных претензий.
Но Эдуард был человеком слова, никогда не давал пустых обещаний и от остальных ожидал того же. Однажды Элен стала свидетельницей того, как он страшно разгневался на компаньона, который нарушил обещание. Кара, обрушившаяся на голову виновного, была немедленной и беспощадной. И если Элен просто возьмет и уйдет, разорвет договор в одностороннем порядке, он, пожалуй, способен сделать так, что она нигде не сможет найти работу. По крайней мере, по своей специальности. Эдуард был надежным другом, но и непримиримым врагом.
– Ты идешь не туда. – Он неожиданно дотронулся до ее руки, и она чуть не подпрыгнула на месте.
Затем взял за плечи и повернул к себе лицом. От его близости она почувствовала себя слабой и беспомощной. Он стоял совсем рядом и касался ее, а прикосновения были у них под неписаным запретом. Но теперь это ушло в прошлое: Эдуард обнаружил явное желание нарушить запрет, в данных обстоятельствах это было с его стороны абсолютно нечестно.
Нежные губы Элен дрогнули, и искорки веселья тут же исчезли из его глаз. Теперь взгляд его стал мягким, а в голосе зазвучала небывалая кротость. Он словно понимал, что она сейчас чувствует, и хотел облегчить ее боль.
Но на самом деле он ровным счетом ничего не знает, промелькнуло в голове Элен. Он не может догадываться о ее чувствах, ведь сама она только совсем недавно разобралась в них. И он даже не пытался отрицать связь с француженкой!
– Успокойся, Элен, – пробормотал он.
Лучистые серые глаза, полуприкрытые черными как ночь ресницами, смотрели задумчиво и внимательно.
– Скажи мне, что случилось?
Он крепче сжал ее плечи, и от кончиков его пальцев по всему телу Элен словно пробежал электрический ток. Она с трудом перевела дыхание и, пытаясь бороться со сладостным, коварным ощущением его близости, провела языком по пересохшим губам. Лучшая возможность ей вряд ли представится. И она пробормотала с огромным трудом:
– Я должна предупредить тебя… Все планы, которые ты строишь на будущее – этот дом, например…
Ее слова звучали отрывисто и бессвязно, это было так не похоже на нее, она сама это понимала. Эдуард, наверное, удивляется, отчего это вдруг она так поглупела. Но Элен ничего не могла с собой поделать. Она снова втянула в себя воздух и, чувствуя, как ее сердце вдруг застучало часто-часто, добавила менее уверенно, чем ей хотелось бы:
– Надо, чтобы между нами была полная ясность, Эдди, я имею в виду наш договор. Он устраивал нас обоих, он был полезен нам. Но сейчас все изменилось.
Наступившая вслед за ее словами глубокая, полная тишина, ледяная пустота, лишенная малейшего звука, испугала Элен. Но еще ужаснее показался ей миг, когда пустота эта острой болью отозвалась в ней самой.
Пальцы Эдуарда вдруг ослабли, и его руки упали вдоль тела. Наконец он произнес холодно и резко:
– Почему? Меня он устраивает, как и прежде. Что же такое случилось, из-за чего ты вдруг пожелала освободиться?
Что она могла ответить? Что полюбила его? Что для нее стало невозможным продолжать жить с ним на прежних условиях – быть его женой и в то же время совсем не женой? Что их союз, для него удобный и выгодный, для нее превратился в кошмар, который с каждым днем будет все невыносимее?
– Наверное, мне стало скучно. Боюсь, что я потеряла интерес. Мне хочется разнообразия, перемен, новых проблем…
И Элен попыталась с самым безразличным видом пожать плечами, хотя и не была уверена, что ей это хорошо удалось. Но тут она вообще перестала что-либо понимать, потому что Эдуард вдруг посмотрел на нее с явным облегчением.
Элен ожидала выражения недоверия, презрения, обиды. Кто же посмеет скучать в его присутствии? Ведь он – сама энергия! Но она никак не предполагала увидеть в его глазах озорной блеск.
– И это все? – проговорил Эдуард слегка оттопырив нижнюю губу, со странным выражением, словно сказанное ею было чистейшей нелепостью, – думаю, что от скуки я смогу предложить тебе неплохое лекарство, – произнес он с внезапной вкрадчивостью, от которой по спине Элен пробежали мурашки. – А если тебе хочется новых проблем, что же, я что-нибудь придумаю.
Он положил руку на ее талию и попытался увлечь за собой, но Элен воспротивилась. Меньше всего она хотела, чтобы Эдуард развлекал ее новыми проблемами. Работая с ним в тесном контакте, она сталкивалась с таким количеством непредвиденных и запутанных ситуаций, что ей хватило бы их с избытком на всю жизнь. Но она всегда умела найти выход из самых затруднительных положений с легкостью и изяществом, которые неизменно восхищали Эдуарда.
Однако это осталось в прошлом, теперь все переменилось. Возможно, он просто пошутил. У Элен не хватало духа взглянуть ему в лицо и удостовериться, действительно ли это так. Но она поняла, что он не принял ее слова всерьез. И она произнесла, упрямо подчеркивая свою решимость не сдаваться так легко:
– Я говорю серьезно, Эдди. Мне надо двигаться дальше. Нельзя вечно стоять на одном месте.
Она осторожно взглянула на него и похолодела, увидев в серых глазах оценивающее выражение. Этот взгляд был хорошо ей знаком. Вот сейчас Эдуард молниеносно прикидывает варианты, анализирует факты, ищет оптимальное решение. Он не хочет лишиться ее «полезных услуг», его раздражает мысль, что он снова может попасть в зависимость от ненадежного, пусть и нанятого за большую плату, помощника.
Но неужели он так уверен, что теперешнее положение вещей устроит ее навечно – совмещать в одном лице секретаршу, экономку, а кроме того, повара и няньку, когда они останавливаются на какой-нибудь из его многочисленных квартир?
Элен никогда не давала ему повода воображать, что их странные отношения продлятся до глубокой старости. Эдуард прекрасно знал, что согласилась она на его абсурдное предложение только из-за матери. Лечащий врач предупредил, что на долголетие Маргарет рассчитывать не приходится, но при заботливом уходе и отсутствии волнений повторный и, по всей видимости, роковой приступ, может быть, удастся отсрочить.
Нет, никто из них ни разу не произнес слово «навсегда».
– И это ты называешь объяснением? – Глаза Эдуарда смотрели холодно и сурово. – Ты спокойно заявляешь, что хочешь уйти, и в качестве причины ссылаешься на скуку. – Его губы изобразили некую пародию на улыбку. – Извини меня, дорогая, если я скажу, что ты говоришь неправду. Может быть, стоит подвергнуть твои слова проверке?
В его голосе зазвучала мрачная ирония. Элен слегка пожала плечами: она не нашлась, что ему ответить. Сама-то она знала прекрасно, что сказала неправду. За последние два года она не знала и минуты скуки. Но если он хочет проверять ее слова, она меньше всего собиралась дожидаться, когда он это осуществит.
– Мне надо идти.
Элен надеялась, что деловитый взгляд на наручные часы и решительное застегивание пальто сделает эту реплику более убедительной.
– Куда же это?
Хотя она была готова услышать его вопрос, но все-таки от пристального и подозрительного взгляда ей стало очень не по себе.
– Назад в Мертон. – Она как-то умудрилась заставить свой голос не дрожать. – Люси будет беспокоиться, что меня нет так долго.
И это тоже была явная ложь. И Эдуард тут же возразил спокойно и насмешливо:
– Ты, кажется, решила усвоить привычку лгать. Люси прекрасно известно, где ты и с кем. – Решительным движением он взял ее под локоть. – Перестань капризничать. Мы зря теряем время. Я хочу показать тебе кое-что. Доставь мне удовольствие.
Его прикосновение, его близость лишили Элен остатков мужества. Он настойчиво увлек ее в глубь дома.
Их отношения сильно изменились с тех пор, как Эдуард вернулся из Оттавы и Элен предъявила ему ту злосчастную газету. Прежде он никогда не сердился на нее, не говорил свысока, не навязывал своих желаний. И во всем они были на равных. Их отношения можно было с полным основанием назвать дружескими, проникнутыми взаимным уважением.
Но сейчас Элен больше не ощущала этого равенства, напротив, Эдуард держал себя в высшей степени повелительно. А переносить Эдуарда Лемана, когда он проявлял склонность к демонстрации своего властного характера и когда он не желал считаться с чужим мнением, было нелегко.
Элен не могла бороться, она знала, что победа все равно останется за ним. Кроме того, решила она, проглатывая обиду, ничего плохого не будет, если она на этот раз уступит. Ведь их совместная жизнь, нравится ему или нет, с каждой секундой подходит к концу…
И все-таки Элен едва сдерживала слезы, когда он решительными шагами вел ее через библиотеку, вдоль длинного ряда пустых шкафов из красного дерева с блестящими стеклянными дверцами. Наконец они оказались перед дверью в самом конце комнаты. Здесь Эдуард приостановился, одной рукой взялся за круглую фарфоровую ручку, а другая его рука отпустила ее локоть, и его пальцы переплелись с ее пальцами.
По телу Элен пробежал сладкий трепет, и на секунду ее пальцы порывисто сжались в ответ. Его прикосновение действовало на нее, словно наркотик, которому она была не в силах противиться. Но, сделав огромное усилие, она удержала готовый сорваться с губ тонкий жалобный звук и приказала себе отнять руку.
Не стоит выдавать свои чувства, свое отчаянное страстное желание остаться с ним навсегда, любить и быть любимой!
Но Эдуард никак не отреагировал на ее запоздалую попытку освободиться и произнес медленно и торжественно:
– Если ты скажешь, что тебе и от этого скучно, я в третий раз за час назову тебя лгуньей.
Он распахнул дверь… и они очутились в раю.