— Прекрасно, вовсю помогает матери. Женихов перебирает, — усмехнулся Шад, который заметил напряжение младшего, но сделал вид, что — нет. — Самая завидная невеста во всём Кулаб-тане, может себе позволить. Я тебя здесь подожду, — предупредил он, когда брат направился к лестнице вниз.
— Я быстро.
Самый нижний этаж — детский. Три спальни и небольшая «игровая», где втроём не очень-то развернёшься. Пока были маленькие — ещё ничего, а сейчас братья и вдвоём бы свободно не сели. Общая ванная. Когда Шарифа подросла, они с братом постоянно утром ругались на неё, потому что сестра занимала ванную не меньше чем на час, и если не успел раньше — пиши пропало. Каждый день. Для Шахаба до сих пор оставалось загадкой, что можно делать утром целый час в ванной.
Его комната. Рабочий стол, шкафы — с одеждой, с книгами. Сюда после смерти отца, во время учёбы, перебралась основная часть книг по магии. По расовой всего ничего, отец ей не владел, но зато по общей хватало — и на шайтарском, и на орочьем, и даже на эльфийском. Алим отлично знал языки, Шад — терпеть не мог, хотя имел способности, а Шахаб пытался учить их, но, как говорится, «через потолок», когда минуту проводишь в книге, а пять — шаришь взглядом по сторонам, отвлекаясь хоть на мух, хоть на узоры камня, лишь бы не делать урок.
Память оказалась лучше, чем Шахаб о ней думал. Всю дорогу он прикидывал, как удержать эльфийку в комнате, и вспомнил о прекрасном цепном поводке. Здоровенный суровый пёс, которого не пускали ниже первого этажа, считал хозяином Алима, к Шаисте относился с заискивающим почтением, а детей полагал подобием отары, которую надо пасти. Особенно — младших. Когда они с Шарифой с крыши подглядывали за Шадом и его друзьями, Зуб обычно лежал рядом, провожая умными карими глазами пролетающих над головой птиц и прислушиваясь к звукам улицы.
Пёс умер за год до отца, а поводок — остался. Хороший, зачарованный, с крепкой рулеткой. Он осел у Шахаба в момент увлечения того бытовыми чарами, и мужчина даже сумел вспомнить где.
В его комнате всё осталось ровно так, как было пять лет назад, когда он последний раз сюда заходил. Или шесть? Или вовсе — десять?..
Быстро не получилось. Поводок — полбеды, а его надо было как-то закрепить так, чтобы эльфийка не сняла, собачий ошейник тут не помощник. Пришлось вспомнить занятия и тренировки, благо нашлось несколько кусков хорошего, крепкого камня.
Сначала Шахаб хотел смастерить ошейник, его умений и сил вполне хватало на такую несложную работу, но в последний момент передумал, глянув на тонкую шею эльфийки. Такая, пожалуй, под весом камня и сломаться может…
С пятой попытки, испортив несколько заготовок, он всё же смастерил внушительный браслет на ногу. Способностей-то хватало, но он не учёл, где провёл последние годы. Врач в лагере был прав, сила слушалась очень плохо, своевольничала, срывалась и отказывалась складываться в аккуратные плетения, но Шахаб всегда отличался упорством. Типовую надёжную глушилку на эльфийку надели ещё штурмовики, и осталось только поглубже вмуровать второй конец цепи в пол — несложная задача.
Холера до сих пор не пришла в себя, и Шахаб снова пощупал пульс. Врач, конечно, утверждал, что всё нормально, но состояние эльфийки ему не нравилось. Ещё не хватало, чтобы она прямо сейчас отправилась на свидание с Предками! Нет, у него на рыжую имелись другие планы, и быстрая смерть во сне в них точно не входила.
Впрочем, если честно, Шахаб мог поручиться только за последнее утверждение. Он и сам толком не понимал, зачем ему сдалась эта ненормальная эльфийка и что с ней делать. Но с этим можно будет определиться потом. С этим, со всей своей жизнью…
Сначала надо привыкнуть, что эта жизнь у него есть.
Закончив устраивать добычу, он переоделся, после чего почувствовал себя еще более неуверенно и неуютно. К сцару за прошедшие часы удалось как-то притерпеться, к тому же без одежды он остался не так уж давно. А вот обувь… Босым ногам было больно ступать по камням, но хотя бы свободно, а обувь он не надевал уже года три, и к этому ощущению тоже предстояло привыкнуть. Даже лёгкие тканевые тапочки на мягкой кожаной подошве доставляли неудобство.
Зато собственные штаны и простой сцар, надетые взамен одолженных кем-то из бойцов, на нём висели. Он и не замечал, что, оказывается, изрядно похудел в плену.
— Врач нужен, — сказал Шахаб, поднявшись к брату. — Холера не очнулась.
— Найду кого-нибудь, — охотно заверил Шад: это был прекрасный повод незаметно осмотреть и брата. — Идём.