— Тише! — шикнул Сехун, продолжая тереть ладонями грязное лицо.
— Мы должны посмотреть, что с Джесусом! Вдруг, он ещё жив и ему можно помочь?
— Единственное, чем ты сможешь ему помочь в таком случае — это добить! С такими ранами не живут, Дика!
— Кто это? Кто его убил? — с искусанных губ слетел главный вопрос, но ни О, ни сама девушка не знали на него ответ.
Сделав знак вести себя осторожно, Сехун подполз к окну и незаметно привстал, упираясь подбородком в отсыревший плесневелый подоконник. Дика, вынырнувшая рядом, проследила за направлением его взгляда и поморщилась. Картина была из ряда вон выходящей. Яркий солнечный день, буйно разросшаяся по краям двора трава с вкраплениями диких цветов и лежащий у входа в шахту труп, под которым накопилась целая лужа крови. Нет, Джесусу уже никто и ничем не мог помочь.
Драгушану зажала ладошкой рот и зажмурилась, чтобы не видеть весь этот ужас. Ей казалось, что содержимое желудка вот-вот вырвется наружу, но толкнувший в плечо Сехун разом отогнал бессмысленные беспокойства.
— Они идут.
Распахнув слипшиеся от слёз ресницы, Дика едва сдержала отчаянный крик. Там, внизу, спокойно пересекая площадку, плавно двигались две сгорбленные фигуры в чёрном. На их лица были накинуты тёмные капюшоны, что не позволяло получше их рассмотреть. В руке одного из них был зажат лук, а на плече болтался колчан с самодельными стрелами. Второй же шёл, небрежно поигрывая мачете. Девушке даже показалось на секунду, что они лишь призраки воспалённого мозга — уродливые и страшные, из-под ног которых клубилась тьма, и они сами были её детьми.
Затянувшееся тучами небо плавно погасило солнце, и стало на порядок темнее. Две фигуры, остановившись возле Джесуса, склонили на бок головы и пнули пару раз неподвижное тело.
Сехун тяжело сглотнул, но взгляда не отвёл, продолжая следить за событиями. Рядом тряслась Дика, захлёбывающаяся воздухом, попадающим в лёгкие, и находящаяся на пороге очередного приступа паники.
Она крепко зажмурилась, когда обладатель мачете выдернул из шеи американца стрелу, а затем лёгким, отточенным движением занёс оружие. Пара резких ударов и голова Джесуса откатилась в сторону. Её тут же подхватил второй незнакомец, крепко сжав в узловатых пальцах слипшиеся от крови волосы.
— Они ей что, в футбол поиграть решили? — прошипел Сехун, едва заметно морщась.
— Нам надо уходить!
— Куда?
— Если их всего двое, то мы сможем сбежать!
Дика, продолжив оставаться на корточках, поползла в сторону двери, но Сехун перехватил её на пол пути и прижал своим телом к полу, не давая возможности пошевелиться.
— Нам некуда бежать! Посмотри, что с погодой! Если сейчас начнётся ливень, то снаружи мы сдохнем ещё быстрее, чем здесь!
— Но они знают, куда мы побежали!
— А ещё они знают, куда побежали американцы. И, поверь, догнать их будет куда проще, чем найти нас…
Договорить О не успел — на первом этаже хлопнула дверь. Молниеносно оказавшись у окна, Сехун лишь обречённо простонал — типы в чёрном исчезли и, судя по приближающимся шагам, верно двигались к новой цели.
— Только не ори! — приказал парень, принявшись рыскать по кабинету в поисках оружия.
Согласно кивнув, Дика бросилась ему на помощь. Они перерыли все ящики стола, успели поковыряться в содержимом книжного шкафа, но единственной вещью, которую можно было использовать в качестве оружия, стала деревянная ножка торшера, стоящего в углу.
Когда убийцы поднялись на второй этаж, Сехун приложил палец к губам и встал у стены. Дика, вцепившись в его плечо, замерла рядом и задержала дыхание.
Шаги приближались. Мало того, идущие по их душу незнакомцы ударяли ногами в каждую дверь и насмешливо фыркали, когда те со стуком ударялись в стены.
— Надо убрать и спрятаться, — кивнув на тумбочку, шепнула девушка.
— Поздно, — помотал головой Сехун, лишь крепче сжав в руках деревяшку.
Со стуком распахнулась дверь соседнего кабинета и ноги Дики подкосились от ужаса. Она схватилась за плечо О, чтобы не упасть, и вспомнила слова единственной известной ей молитвы, неумело повторяя их на румынском и не замечая недоумённого взгляда парня, не понимающего ни слова из её бормотания.
…Tatăl nostru care eşti în ceruri…
Фигуры остановились напротив кабинета, где они прятались, и время вновь замерло, а воздух загустел, не поступая в лёгкие, плотно облепив тела, мешая двигаться и дышать.
…şi ne iartă nouă greşelile noastre…
Смерть притаилась за тонкой стеной, выжидая подходящий момент, чтобы напасть. Она уже нашла своих жертв, остальное лишь вопрос времени. И чем дольше оно будет тянуться, тем быстрее можно сойти с ума.
…şi nu ne duce pe noi în ispită ci ne izbăveşte de cel rău…*
По виску Сехуна стекла ледяная капля пота и, прокатившись по шее, скрылась под футболкой. С губ Дики сорвалось короткое «Amin». И в то самое мгновение, когда подошва грязного ботинка почти соприкоснулась с дверью, во дворе раздался отчаянный девичий крик.
Колени Дики подогнулись и она опустилась на пол, когда фигуры, забыв об их с Сехуном существовании, метнулись в обратном направлении. О тем временем выглянул в окно и нахмурился – там, рыдая возле изувеченного трупа, сидела Скрими. Поло, всё это время пытающийся её оттащить, поднял глаза на распахнувшуюся дверь и побежал прочь, бросив подругу в одиночестве. Девушка, кажется, даже не заметила этого и продолжила покачиваться из стороны в сторону, прижимая к себе обезглавленное тело.
Сехун на мгновение зажмурился, когда подошедший к Скрими урод вырубил её одним точным ударом. Он отпрянул от окна и, подхватив Дику, толкнул к двери.
— Помоги мне!
Вдвоём они отодвинули тумбочку и, опасливо выглянув в коридор, метнулись к запасному выходу. Повернув за угол и увидев заветную дверь, они прибавили шаг, но тут же заметили висевший на ней замок.
— Твою мать! — зарычал Сехун, остервенело пнув неподдающуюся преграду.
— Потише! — взмолилась Дика, отчаянно ища иной способ выбраться. — Может, в окно?
О поморщился и мученически поднял глаза к потолку. Каково же было его удивление, когда он приметил на нём почти незаметный люк, выкрашенный бежевой краской в тон остальному пространству.
Усадив девушку на плечи и ежесекундно поторапливая, парень облегчённо вздохнул, когда крышка поддалась и со скрежетом распахнулась.
— Там темно! — пискнула Драгушану, не торопясь забираться внутрь.
— Блять, не беси меня! — зарычал Сехун.
Облизнув пересохшие губы, Дика подтянулась на руках и с трудом забралась наверх. О же подбежал к одному из окон и, со скрежетом распахнув ссохшиеся створки, оторвал от футболки кусок ткани. Повесив его на остром краю подоконника, подошёл к люку, откуда выглядывала испуганная Дика, и с её помощью забрался в новое укрытие.
Лишь опустив крышку и придавив её для надёжности первой попавшейся коробкой, парень нашёл время осмотреться. Небольшой закуток, высота которого едва позволяла разогнуться в полный рост, был пустынным и тёмным. Здесь было невыносимо душно из-за накалившейся на солнце крыши, а узкая полоска дневного света, пробивающаяся сквозь крохотное круглое оконце, была единственным источником освещения.
Пройдя мимо лязгающей зубами Дики, не отрывающей взгляда от тусклого луча света, Сехун подошёл к стене, где висела пара железных ящиков. С трудом их открыв, он увидел непонятные, давно неработающие датчики. Возможно, они отвечали за подачу электричества или показывали состояние заводского оборудования. В любом случае, сейчас от заржавевшего железа не было никакой пользы.
— Мне нужен свет, — тихонько скулила Дика, уткнувшись носом в заляпанное мушиным дерьмом стекло.
— Прочитай молитву! Вдруг Бог снизойдёт и ниспошлёт на тебя озарение! — ядовито заметил О.
— Нам не нужно было разделяться. Если бы мы остались вместе до конца, то смогли бы противостоять этим отморозкам.
— Нет, дорогая, мне нужно было бросить тебя! И я это обязательно сделаю, если ты не перестанешь ныть.