_______________________________________________
*строчки из “Отче Наш” на румынском
========== Глава 7 ==========
Проснувшись, Дика с трудом разлепила ресницы и лениво зевнула, краем сознания подумав, что было бы неплохо умыться и почистить зубы. Тело затекло от неудобной позы, даже лёгкое движение отзывалось звенящей болью в гудящих конечностях. Впрочем, воспоминания о вчерашней ночи добавляли утру ярких красок.
Когда девушка вскочила от кошмара посреди ночи, Сехун поднялся вместе с ней. Устало ворча, он прижал к себе Дику и принялся рассказывать очередные дурацкие истории из своей насыщенной жизни. С чем нельзя было поспорить, так это с тем, что парень был прекрасным рассказчиком. Именно благодаря его умению, девушка забыла и о кошмарах, и о грозе. Она прижималась к Сехуну, слушала его тихий уверенный голос и ловила холодные вспышки молний в темноте, которые сверкали достаточно часто, чтобы у Дики успела начаться истерика. А потом они целовались — вначале совсем невинно, а уже потом тягуче, сладко, так и уснув в объятиях друг друга.
Однако всю сонливость девушки как рукой сняло, стоило ей заметить, что сейчас на чердаке она находится одна. Встрепенувшись, Драгушану привстала на локтях и осмотрела каждый угол комнатушки — Сехуна нигде не было видно. Впрочем, люк, ведущий на крышу, был приоткрыт с помощью ржавой металлической подпорки, и в узкое пространство падали косые лучи солнца.
С кряхтением поднявшись и отряхнув ладони, Дика встала в прямоугольнике солнечного света и счастливо улыбнулась — солнце согревало, разгоняло страхи и переживания. В такие мгновения верилось, что всё будет хорошо, иначе просто быть не может.
— Сехун? — крикнула девушка, привстав на носочки и высунув нос на крышу.
Ответом ей была тишина — то ли О ушёл далеко, то ли просто не хотел отзываться. Дика продолжила упрямо его звать до тех пор, пока её не озарила новая догадка.
— Сукин ты сын! Ты что, бросил меня одну?! — девушка разъярённо пнула стену, дословно вспомнив вчерашнюю угрозу парня оставить её. — Козёл! Урод! Ненавижу тебя!
Внизу что-то грохнуло и тут же стихло. Оборвав свой крик на середине, Дика закрыла рот ладонями и испуганно вжалась в угол. Сомнений не оставалось — кто-то ходил под её укрытием, скрипел половицами и тихо переговаривался.
Не зная, что делать, румынка опустилась на корточки и затаила дыхание, чтобы ничем себя не выдать. Несколько долгих минут были слышны лишь тихие шорохи и стуки, а затем всё стихло. Вздохнув облегчённо и вытерев мокрые от пота виски, Дика уже хотела подняться на ноги, как крышка люка, припёртая для надёжности ящиком, подпрыгнула от удара и тут же с грохотом опустилась.
Завизжав, девушка бросилась к отверстию, ведущему на крышу и, убрав подпорку, принялась карабкаться наверх. За спиной, действуя на нервы, продолжала дребезжать коробка, каждый раз подпрыгивая всё выше. Чужие голоса издевательски кричали на незнакомом языке, резкий смех заставлял бежать по спине мурашки. Дрожащие пальцы отказывались держаться за острые края, руки не сгибались от страха, но Дика всё же умудрилась выбраться на крышу и аккуратно вытаскивала следом ноги. Но правая всё равно зацепилась за торчащий шуруп и всю конечность прострелила острая боль.
Румынка только мельком успела взглянуть на небольшую рваную рану, из которой сочилась густая кровь, когда незнакомцам удалось ворваться на чердак. В последний момент они схватили её за ногу, но Дика, от страха, прицельно лягнула в голову ближайшего противника и полностью забралась на крышу, захлопнув за собой люк.
Чуть прихрамывая на одну ногу, помчалась вперёд, стараясь не оборачиваться и боясь в любую секунду получить стрелу в сердце. По щекам катились солёные слёзы, колени подгибались от страха, и единственным выходом было спрыгнуть с крыши, чтобы этим уродам не удалось её прикончить с особой извращённостью.
До края оставалось ещё приличное расстояние, когда в плечо впилась острая игла и сознание наполнила мутная пелена. Последнее, что Дика увидела, прежде чем тьма проглотила её — склонённую над собой фигуру в чёрном капюшоне.
***
Ещё одно пробуждение за утро — как-то слишком, особенно, когда понимаешь, что руки связаны, а тело тащат за ноги по земле. Вот и Дика, придя в себя, не сразу поняла, что происходит, а когда более-менее очнулась, тут же прикрыла глаза, чтобы ничем себя не выдать.
Мужчин было трое — один держал её за ноги и волок за собой, двое других шли чуть впереди и о чём-то переговаривались. Кажется, это была небольшая деревенька. Из покосившихся хижин по обеим сторонам дороги выглядывали любопытные жители. Дика не могла рассмотреть их лиц — люди прятались в глубинах дверных и оконных проёмов, и лишь лихорадочно горящие глаза выдавали их присутствие.
Наконец, мужчины остановились перед одним из домов — гораздо более большим, по сравнению с соседними. Подхватили Дику на руки и внесли внутрь. Ещё пара секунд и девушку положили на жёсткую поверхность. Что-то скрипнуло и вокруг лодыжек обвились холодные кожаные ремни. Верёвка, стягивающая запястья, оказалась разрезана и также заменена ремнями.
С трудом дождавшись, когда хлопнет дверь и стихнут шаги, Драгушану лихорадочно распахнула ресницы и в страхе всмотрелась в высокий закопчённый потолок. Прислушалась и, превозмогая острую боль в плече, медленно повернула голову.
Рядом с кушеткой, на которой её распяли, стоял длинный стол, заваленный старым барахлом и инструментами. Стараясь не думать о том, зачем здесь плоскогубцы, молоток и несколько видов топоров, Дика судорожно облизнула губы и выгнула до хруста шею, пытаясь заглянуть в находящееся за кушеткой окно. Судя по всему, было обеденное время — солнце и не думало садиться, хотя сквозь грязное стекло в комнатушку попадали лишь жалкие крохи света.
Мучительно простонав, девушка зажмурилась и перевела дыхание. Несмотря на ситуацию, в которой она оказалась, невыносимо хотелось есть и в туалет. Эти желания были настолько сильны, что Дика даже не могла определить, чего хочет больше. Уговаривая себя потерпеть, она подёргала конечностями, проверяя ремни на прочность, как внезапно дверь с грохотом распахнулась и в помещение влетели уже знакомая троица и рыдающая Скрими, которую они тащили за собой.
Дика не успела притвориться спящей, да и в этом не было нужды — незнакомцы даже не обращали на неё внимания, полностью увлечённые сопротивляющейся рыжей. От диких надрывных криков Драгушану непроизвольно вздрагивала и вжималась в жёсткую поверхность койки. Не сдержавшись, она взвизгнула, когда Скрими швырнули на соседнюю кушетку и приковали точно такими же ремнями. Как девушка ни дёргалась в этих силках, ни брыкалась и ни умоляла её отпустить, мужчины и не думали на это реагировать.
Один из незнакомцев, пройдя мимо сжавшейся Дики, взял со стола нож и вернулся к рыжей. Пока другие удерживали её на месте, распорол жалкие остатки одежды и сбросил их на пол. Встал в ногах полностью обнажённой Скрими, коснулся большими мозолистыми ладонями тонких лодыжек и до хруста их сжал.
— Хватит! — непроизвольно выкрикнула Дика, тут же испуганно замерев.
Рыжая, перестав плакать, медленно подняла на неё потухшие глаза, в которых на мгновение мелькнуло узнавание.
— Они убили Джесуса! — шепнула Скрими.
— Я знаю!
— И нас убьют…
Договорить Скрими не успела — мощная пощёчина на пару секунд лишила её сознания, а кушетку, на которой лежала Дика, сильно пнули, давая понять, что лучше заткнуться и не вмешиваться.
Когда всё тот же тип, стоящий в ногах рыжей, начал снимать штаны, Драгушану зажмурилась и отвернулась. Она слышала лишь шорох одежды, скрип кушетки, жалобный стон рыжей и последовавшие за этим частые толчки.
— Нееет! — взвыла Дика, вновь принявшись брыкаться.
Один из незнакомцев не выдержал и, по-звериному зарычав, схватил её за волосы, заставляя смотреть на то, как урод, так и не снявший капюшона, трахает рыдающую Скрими, выкручивая в пальцах покрасневшие соски и оставляя на бледном теле отпечатки синяков.