— Не сейчас, — уперевшись ладошкой в обнажённую грудь, игриво возмутилась Дика. — Я даже не умылась, не смотри на меня.
— Как скажешь, недотрога!
Коснувшись губами горбинки на носу девушки, Сехун скатился в сторону и лениво потянулся. И лишь оставшись в одиночестве в ещё не остывшей ванной, раскрутив на полную краны и наглухо заперев дверь кабинки, Дика смогла дать волю своим чувствам. Отчаянно расплакавшись, она скатилась по матовой стенке на пол и закрыла ладонями искривлённое лицо.
Поверила ему, как последняя дура! Повелась на красивые сказки! Доверилась, отдалась, напридумывала их совместное будущее вплоть до свадьбы и того дня, когда они пойдут покупать пинетки будущему малышу. Хотелось выть не от коварности Сехуна, а от собственной тупости. Она старше, опытнее, она не должна была вестись на шитую белыми нитками ложь. Захотелось обмануться? Ну так терпи тогда, а не слезами обливайся!
— Дура, какая же я дура, — продолжала повторять Дика, отвешивая самой себе пощёчины и понимая, что сердце ей не успокоить в любом случае.
Ещё тогда, встретившись на улице с очаровательным незнакомцем, она должна была пройти мимо. Сехун вскружил ей голову за один день, свёл с ума, разворотил душу, не оставил после себя ни одного живого места. Он говорил «мы будем вместе две недели», а сам собирался уехать втихаря завтра утром. Подонок! Кретин! Козёл!
— Ненавижу! — ударив кулаком в стену, прорычала Дика.
Нестерпимо захотелось отомстить парню, сделать также больно, как и он ей сейчас. Вот только фантазия отказывалась работать, а глупое сердце умоляло провести последний день вместе с ним.
Просидев на полу добрых полчаса, окончательно расклеившаяся девушка торопливо вымылась и покинула кабинку. Обернувшись полотенцем, выглянула в комнату и тут же столкнулась взглядом с напряжённым Сехуном. Полностью одетый парень сидел на краю кровати и теребил ремешок часов. Не сказав ни слова, указал на аккуратно сложенную на краю кровати одежду и вышел из номера, наглухо закрыв за собой дверь.
Дика думала, что О обо всём догадался и не станет настаивать на совместной поездке, но стоило ей шагнуть на залитое солнечным светом крыльцо, как Сехун с улыбкой подхватил её за локоть и, затушив в пепельнице сигарету, потащил в сторону уже знакомой кафешки.
— Мы должны плотно позавтракать! — сделав заказ, объявил он. — Погода просто класс! Даже не подумаешь, что прошлой ночью была гроза!
— Сехун…
— Запечённая рыба на углях очень вкусная! Ты ещё не пробовала?
— Я хочу сказать…
— По поводу лодки я договорился вчера вечером. У нас есть полчаса на завтрак и сбор вещей.
— Сехун, я не поеду.
— Что? — парень, тарахтевший без умолку, резко замолчал и непонимающе взглянул на Дику. — Почему?
— Голова болит, — надавив на виски, солгала девушка.
— Тогда тем более необходима морская прогулка! Свежий воздух, солнце, новые впечатления — вот лучшее средство от мигрени!
— Ты не понимаешь!
— Так объясни, — пожал плечами брюнет.
— Просто нет настроения, — отвела взгляд Дика.
— Интересно получается — этой ночью и утром всё было замечательно, а сейчас ты не улыбаешься, смотришь на меня как на врага, хотя я ничего такого не сделал, за что меня стоило бы ненавидеть!
— Уверен?
— Говори конкретно! — Сехун невольно повысил голос, игнорируя вздрогнувших от неожиданности немцев, сидевших за соседним столиком.
— Знаешь, приятно было познакомиться, но, думаю, сейчас пришло время попрощаться! — Дика порывисто вскочила, но тут же сжалась под тяжёлым взглядом парня.
— Сядь, — коротко приказал он и девушка послушно выполнила приказ. — Давай просто позавтракаем. Пожалуйста!
Не став спорить, Дика молча дождалась, когда официант принесёт заказ, и, подобно Сехуну, игнорируя столовые приборы, принялась есть рыбу руками. Немцы продолжали коситься на них, как на дикарей, а девушке стало неожиданно весело. Она облизывала пальцы, с аппетитом причмокивала и не сдержала смех, когда брюнет легко пнул её под столом. Дружеская потасовка закончилась тем, что Сехун заботливо вытер салфеткой губы и испачканный в соусе кончик носа девушки, и, вытащив из бумажника крупную купюру, прижал её сверху опустевшим кофейником.
К гостинице они возвращались неспешно, держась за руки и почти не глядя друг на друга. Дика ждала, что Сехун всё объяснит и скажет, что тот билет — досадная случайность и она вообще всё не так поняла. Но парень упрямо молчал, а сердце девушки медленно умирало.
— Ну так что, принцесса, поплывёшь со мной? У моей лодки, конечно, не алые паруса, но она посетит полные чудес берега. Хорошенько подумай, Дика, — сжимая узкие ладошки, искушающе шептал Сехун.
— Даже не знаю, — опустив голову, призналась светловолосая.
— Не поедешь добровольно, увезу силой! И поверь, после стонов, что этой ночью слышали все соседи, меня никто не остановит от похищения возлюбленной, — парень сгрёб Дику в объятия и коротко чмокнул искусанные губы.
— Когда ты улетаешь? — против воли сорвалось с языка.
— Через две недели, — без тени сомнений ответил Сехун.
— Мincinos*, — горько шепнула Дика на румынском.
— Что?
— Дай мне десять минут, — безмятежно улыбнувшись, попросила она.
Оставшись в одиночестве, девушка поспешно стащила с себя ненавистное платье, заменив его джинсовыми шортами и тонкой майкой. Собрав волосы в пучок, вытащила из-под кровати рюкзак и принялась нервно собирать вещи.
— Урод! Да я тебя брошу на том острове, а сама уплыву! Одна! — глотая слёзы, зло шептала Дика. — Чтобы тебя аборигены сожрали! Чтобы тебя все девушки бросали! Придурок!
Швырнув на пол прижатые до этого к груди свечи, Дика глухо всхлипнула и осела на матрас. Наверное, не стоило ехать, но оставаться в номере наедине со своей ненавистью и болью было намного страшнее. Быть одинокой дома, в окружении родных стен, она привыкла. Но здесь – нет.
Когда девушка вышла из номера, Сехун уже нетерпеливо расхаживал по крыльцу. С улыбкой сжав чужую ладонь, О потащил девушку к морю. Там, на причале, их уже ждал хмурый пожилой лодочник. Он три раза пересчитал выданную парнем сумму, проверил некоторые купюры на свет и лишь после этого указал отросшим почерневшим ногтем на небольшую моторную лодку.
— Дороговата что-то у вас аренда, — помогая Дике забраться внутрь, бросил через плечо брюнет.
— А вам деньги больше не понадобятся, — насмешливо припечатал мужчина и, сплюнув себе под ноги, продолжил следить за яхтами, мелькавшими на горизонте.
— Вот урод! — прошипел Сехун, одновременно пытаясь разобраться с мотором.
Девушка неприязненно покосилась на мрачного типа и вздохнула с облегчением, когда брюнету удалось завести лодку. Впрочем, не успели они далеко отплыть от берега, как на пирс выбежал растрёпанный Лиам и, отчаянно махая руками, прокричал что-то им вслед.
— Что ему нужно? — растерялась Дика.
— Не обращай внимания, — набирая скорость, предложил Сехун.
— Что? — громко спросила светловолосая.
Юный лодочник что-то надрывно крикнул, сложив ладони у рта, но поняв, что его не слышат, бессильно опустил руки. Старший мужчина подошёл к нему и, что-то сказав на ухо, успокаивающе хлопнул по плечу.
— Что там происходит? — нервно фыркнула Дика.
— Да плюнь ты на этих уродов! Такое чувство, что всучили нам самую гнилую лодку! — раздражённо заметил Сехун, косо поглядывая на излишне громко тарахтевший мотор.
— Надеюсь, это корыто не затонет на полпути, — скептически фыркнула Дика.
— Говно не тонет.
О стащил с себя успевшую пропитаться потом футболку и, отбросив её в сторону, сосредоточил всё внимание на управлении. Дика сидела рядом, сложив под себя ноги и грызя чипсы, найденные в рюкзаке. Яркое солнце и рябь воды слепили глаза, вызывая жжение вперемешку со слезами, но светловолосая продолжала упрямо смотреть на брюнета, словно специально избегавшего её внимания. Вскоре ей надоела тишина и она протянула О пакет с хрустящим лакомством.