напротив, некоторое время молча и осторожно
прихлебывали горячий чай.
– Знаете, ребята, – заговорил Нефедов, зараженный этой
молчаливой и оттого еще более дружеской атмосферой,
надеясь, что его растроганно заблестевшие глаза, отнесут
на счет горячего чая, – я не могу освободиться от
ощущения нереальности. Лишь отвернусь от окна, как мне
начинает казаться, будто я в своем времени, а вы просто
знакомые или друзья, зашедшие на чашку чая. Мне даже
легче поверить в более фантастическую ситуацию, в то, что
это я в своем времени, а вы – пришельцы из будущего у
меня в гостях…
– Увы, увы, – сочувственно проговорил Юрий
Евдокимович. – теперь у нас и фантасты перестали
заикаться про обратимость времени.
– У тебя чувство нереальности, – добавил Виктор, – а
для нас факт существования человека из прошлого уже
норма. Мы к этому так долго шли, что привыкли.
– Я еще вот о чем хотел спросить, – робко произнес
Нефедов, – моя жена, понимаете…
Он замолчал, подыскивая слова, чтобы удобнее
изложить просьбу.
62
– Мы понимаем твои чувства, – вздохнув, сказал Юрий
Евдокимович, – но, видишь ли, твоим воскрешением мы
занимались более пятидесяти лет. Вот почему, кстати, мы
не можем так просто отвернуться от тебя. Внешне мы
встретили тебя очень сдержанно, но на самом-то деле, от
того, что ты вот так просто можешь заварить свой чай,
спать, думать о чем-то своем, выбегать на зарядку, от того,
что ты сейчас такой, каким в точности был когда-то, и в
том числе, вот с этой печалью по жене, – от всего этого по
нашей цивилизации идет гул ликования. Причем, знаешь
ли, такой сдержанный, осторожный гул: твое
восстановление настолько крупная удача, что все бояться,
как говорили у вас, сглазить. И теперь дальнейший этап
нашей программы – это восстановление сразу крупного
человеческого массива, на что мы и должны направить все
свои силы. А восстанови мы, опять же через пятьдесят лет
твою жену, то вам станет не хватать ваших детей. Так что
это не выход…
– Ну, все, все, – сказал Нефедов, – я все понял.
Простите, что заговорил об этом.
– Тут вот еще что, – продолжил Виктор, – чтобы уж ты
понял все до конца. Мы с Юрием Евдокимовичем
принадлежим поколению, которое первым получило
бессмертие. Все, кто жил до нас, умерли, прожив до ста
пятидесяти – двухсот лет. Это были наши отцы. Может
быть, поэтому все восстановители, как говорится, родом из
нашего поколения. Конечно же, нам хотелось бы вернуть в
первую очередь своих отцов, которые для нас уже, как бы
растаяли в дымке времени, но теория доказывает, что
людей нужно восстанавливать крупными, неразрывными
массивами. С тобой же – это особый, экспериментальный,
случай.
– Да ладно тебе, не обижайся, – сказал Юрий
Евдокимович, приобняв Нефедова за плечи, – прости, что
мы сразу тебе всего не объяснили.
63
– Давайте-ка перейдем к вещам более реальным, –
предложил Виктор. – Нужно устранить твои сложности с
языком. Толик, подай…
Толик вынул из кармана коричневую, бархатистую на
вид коробочку и передал Виктору. Тот осторожно подцепил
из нее на палец какую-то маленькую черную точку.
– Это переводчик, – пояснил Виктор, – прилепи его
внутрь ушной раковины. Выглядит он как маленькая
родинка. Этот компьютер будет переводить слова, которых
нет в твоем словарном запасе. Он, кстати, переводит и с
иностранных языков.
– А у нас пророчили, что языки и нации перемешаются.
– Пожалуй, это было самой великой чепухой, – сказал
Виктор, прилепляя «родинку». – Так удобно? Зачем же их
перемешивать? Перемешивать, значит, уничтожать самое
уникальное и тонкое, что не укладывается в общие рамки.
Позже мы возродим и все исчезнувшие языки. Вместе с
людьми, разумеется. Пустот не должно быть ни в одной
сфере. Пусть существует все, что может существовать
безвредно. Хотя полезно и вредное сохранить. Почти
каждый у нас владеет десятью-пятнадцатью языками,
многие знают древнейшие языки, ну это так без помощи
«родинок». Изучение научных работ или чтение
литературных произведений в переводах – это признак
крайнего дилетантизма, бескультурья. Многие, особенно
те, кто относится к славянской ветви, знают «Слово о
полку Игореве» и многие другие памятники этого пласта,
которые были утрачены в ваше время, на языке оригинала.
Многие, так же на языке оригиналов, знают и «Библию», и
«Коран». Ну, а нюансы языков, относящиеся к каким-то
переходным фазам, скажем, языка твоего двадцатого века,