должен был отскочить в сторону, чтобы пропустить
студента с дипломатом, бежавшего прямо на него.
– Да ты можешь не отпрыгивать, – невольно
засмеявшись над его финтом, сказал Юрий Евдокимович,
который, поднявшись на ноги, уже высматривал его поверх
голов прохожих, – пока это лишь призраки.
Василий Семенович тут же намеренно заслонил путь
мужчине плотного сложения и тот вместо того, чтобы
сбить его с ног, словно прошел насквозь. Обернувшись,
Василий Семенович увидел уже удаляющуюся спину
77
прохожего. Переведя дух от неожиданного эффекта,
Нефедов захотел пройти до входа в метро.
– Стоп, стоп! – тут же предупредил Юрий Евдокимович.
– туда не ходи.
Но этот запрет вдруг подстегнул Василия Семеновича –
ага, возможно, там-то и осталось что-то, неподвластное их
восстановлению. Он ускорил шаг, и уже само это
стремление мгновенно родило сумасшедшую идею не
только дойти до перехода, но опуститься до поездов и
мотануть куда-нибудь… А что если подняться из метро на
соседней станции, сесть на автобус, потом на самолет и
долететь до своего города? Вдруг удастся хотя бы на время
скрыться в этом тысяча девятьсот семьдесят седьмом году:
пусть поищут. . Все это мелькнуло как сон, как мгновенная
фантазия: до какого города и откуда он хотел долететь? Но
вдруг все исчезло: не стало ни холода, ни шума, ни людей.
И только прямо перед носом массивный, исчерканный
серебристыми нитями сверкающий столб. Нефедов даже
протянул руку и тронул кончиками пальцев его холодную
блестящую поверхность.
– Что, твердый, да? – с иронической улыбкой
осведомился Юрий Евдокимович, с УПом в руке. – Ты, что
хотел его лбом попробовать? Я же кричал – не ходи!
– Мне было интересно, есть ли в переходе ступеньки, –
сконфуженно пробормотал Нефедов.
– А у вас были лестницы без ступенек? – сдерживая
улыбку, спросил старший восстановитель. – Конечно же,
все там есть: и ступеньки, и эскалатор, и поезда. Только
перемещаться надо при помощи УПа: он сам придвинет к
тебе все, что угодно. Так на какую станцию ты хотел?
– Нет уж, хватит, – сказал Нефедов, возвращаясь к
дивану, – давай что-нибудь другое.
– Что-нибудь из твоей жизни? Вот об этом мы знаем все
досконально. Какой день, какие минуты ты хотел бы
видеть?
78
– Даже не знаю. Пусть, последний день, когда я был
дома.
13. ОДИНОЧЕСТВО?!
Они сидели на том же диване, и перед ними возник
кабинет Нефедова, в который они смотрели словно бы со
стороны открытой стены. Человека, сидящего за столом,
Нефедов и узнал и не узнал. Это был он сам – старый,
рыхлый, седой. Как легко и успешно принималось им
обновление, если свой недавний старческий вид уже
удивлял. Старик за столом одной рукой перелистывал
страницы рукописи, а другой слабо массировал левую
сторону груди.
– Да, да, – подтвердил Василий Семенович, – сердце у
меня побаливало тогда с самого утра. А это уже вечер…
– Это, когда ты ушел к себе, оставив гостей за столом, –
уточнил старший восстановитель, – мы их можем увидеть
сейчас в гостиной.
В это время старик в кабинете приподнялся из-за стола
и придавлено, испуганно крикнул: «Сережа!» В кабинет
сначала осторожно заглянул, но потом, увидев странный
вид отца, стремительно ворвался сын. Он был в голубой
рубашке и в галстуке с расслабленным узлом. Из открытой
двери слышалась какая-то популярная песенка: там
работал телевизор. «Мне плохо. Скорую!» – задыхаясь,
сказал «тот» Нефедов. Сын уложил его на тахту и бросился
к телефону. Пальцы сына дрожали, и простой номер
скорой помощи он набрал лишь со второй попытки.
– У телефона очень тугой диск, – оправдывая сына,
сказал Нефедов, – но, может быть, хватит? Не могу об
этом. Я хотел бы заглянуть в то время, где была живой
Сашенька.
79
Новая картина возникла так же скоро, хотя тут-то
Нефедов был бы не прочь и передохнуть, чтобы
приготовиться к такой встречи.
Теперь перед ним была кухня, в которой сегодня утром
он завтракал с восстановителями. Но только теперь у
мойки в своем домашнем ситцевом переднике стояла
Сашенька и потрясающе привычно чистила картошку.
Неизвестно, что это был за год: пожалуй, Сашеньке не
было здесь и пятидесяти. Сердце Нефедова пошатнуло
волнистым теплом. Он поднялся, ступил на кухню.
Осторожно, не сводя глаз с жены (заметит или нет?)
подошел вплотную. Она совершенно реальная, видимая до
каждой пряди закрывающей лицо, до каждого