вам вашу истинную половинку и подскажет, где она
находится – это дано знать каждому. Я не знаю во благо это
создано или во зло. Может быть, во благо, потому что
человек, зная, что его половинка не среди живущих, будет
каждым своим шагом стремиться к тому, чтобы ускорить
полное восстановление. А, может быть, во зло, потому что
86
человек, живущий с кем-то и знающий, что истинная его
половинка кто-то, уже проживший или еще не
родившийся, становится неуверенным в сегодняшней
жизни. Потому-то многие из молодежи игнорируют эту
информацию и живут не ожиданием, а тем днем, в котором
находятся и тем человеком, который рядом. Так же
поступаю и я. Мне
кажется, куда человечней почувствовать свою половинку
вот так, как это сейчас у меня: одной душой… Но вы
можете проверить и убедиться. Ожидая вас, я написала вам
массу писем. Написала ручкой на бумаге, так как это делали
87
в ваше время. У меня даже выработался почерк, ведь рукой
у нас давно не пишут. Я написала вам не только на русском,
но и на французском, на английском, на испанском языках,
ведь разные языки несут разные оттенки чувства.
– Бог ты мой! – воскликнул Нефедов. – Как бы я их
читал?
Потом, положив трубку, Василий Семенович ощутил
даже усталость от этого неожиданного разговора. «Надо ж
было такому случится», – с грустью думал он, еще
некоторое время, застыло сидя у телефона. Да, Мида
красивая, милая девушка и хорошо угадала состояние его
души, но со своей романтичностью и двадцатью с
небольшим годами жизни, она была паутинкой, а он был
многовековой скалой. И этим все сказано. Да и мог ли он
отречься от Сашеньки, которую видел сегодня такой
живой. А ее запах… После экскурсии в банк памяти
Нефедов всеми силами старался не вспоминать об этом,
потому что это выбивало его из колеи, но после разговора
с Мидой уже не мог уйти от этого. Он выключил
телевизор, раскрыл альбом с фотографиями…
Кощунственно было думать, но все-таки, если
вероятность совпадения половинок так мала, то наверняка,
они с Сашенькой не могли быть такими половинками:
глупо было предположить, что для всеобщего, как он
теперь понимал, общечеловеческого совпадения, могло
хватить их случайного заводского знакомства. Но узнать
сейчас, что истинная твоя половинка не Сашенька
означало отказаться от всей прожитой жизни, от всего
своего прошлого. Лишь когда-нибудь после, когда память и
в самом деле будет иметь другое значение, можно будет все
это открыть для себя и сразу всем все переосмыслить по-
новому и без всяких обид.
14. ПЕРЕДЫШКА
88
Утром, когда Нефедов выбежал на зарядку, Мида уже
поджидала его внизу. Они отправились на открытую
спортивную площадку с каким-то упругим покрытием и с
массой всевозможных снарядов. Мида волновалась и
смущалась по любому малейшему поводу, и Василий
Семенович чувствовал себя от этого не в своей тарелке.
– Вы не сердитесь на меня за мою назойливость? –
спросила Мида, когда взбодренные хорошей разминкой
они уже спокойным шагом возвращались назад.
– Не сержусь, – ответил Нефедов. – Просто я вас
понимаю.
– Вчера, когда я вас вот так просто увидела на улице, то
чуть в обморок не упала. Накануне я весь день провела с
родителями на озере. И как это я не догадалась, что
восстановление будет совмещено с днем вашего ухода
оттуда. Простить себе этого не могу. С озера мы вернулись
затемно и сразу легли спать. А утром выбегаю на зарядку и
вдруг – вы! Я даже глазам не поверила. А вы, к тому же,
как ни в чем ни бывало, пристраиваетесь к каким-то
спортсменам и бежите…
Отвлекая ее, Нефедов стал спрашивать обо всем, что
было вокруг, хотя вчерашнего, сжигающего любопытства
он уже не чувствовал. Даже этот необыкновенный
насыщенный воздух не вызывал сегодня особого
восхищения. Мида с удовольствием отвечала на его
вопросы, и все было бы прекрасно, если бы уже около
лаборатории она не пообещала и завтра утром ждать его
здесь.
В «предбаннике» Нефедова встретили Юрий
Евдокимович и Толик. Старший восстановитель был в той
же желтой рубашке, что и накануне, а Толик во всем новом:
в светлых брюках, в новой тенниске с коротким рукавом. В
новом тут можно было ходить каждый день, хотя, как
заметил Нефедов и что пришлось ему по душе, у многих,
89
напротив, было пристрастие к поношенным и, видимо,
привычным вещам.
– Видели, видели твои беседы с прекрасной рыжей