планеты Гея?
Собираясь в его мастерской, команда всегда оставляла
свободным кресло, в котором нашли останки художника,
как бы признавая его присутствие. Умер он в возрасте ста
пятидесяти лет и сначала, когда было сделано
149
предположение, что к его смерти привели какие-то
преждевременные старческие изменения, то все лишь
застонали от огорчения. Не простительно умирать от такой
глупости, как старость, когда можно было откачать возраст,
воспользовавшись
специальной
клиникой
и
консультациями с Земли. Однако были и другие загадочные
особенности. На последней картине художника была
выставлена дата его смерти. Около ней-то его и нашли. Все
же остальные полотна были к этому времени расставлены
в таком порядке, что хотя бы самые из них, можно было
видеть прямо из кресла. И ни одного чистого, готового к
следующей работе полотна! И тогда, сопоставив все эти
детали, экспедиция пришла к единому, ясному виденью его
последних минут.
…Вот художник решил, что и эта картина завершена. Он
поставил на ней свой автограф и дату. Еще раз окинул
оценивающим взглядом. Потом откинулся назад, взглянул
на все, что было создано за многие годы. В целом, он был
явно доволен своим трудом. Хороша была и последняя
картина. Он еще раз взглянул на нее – да, не плохо. Его
титаническая работа завершена. Он запрокинул голову
назад, и устало закрыл глаза. Кисти и краска посыпались
из рук… Он умер, как заснул. И старость была здесь не при
чем. Просто он до конца, чего, возможно, не достигал ни
один художник в мире, выполнил свою работу. А от этого,
вероятно, тоже умирают.
А еще, что добавлял Нефедов уже от себя, прочитав или,
точнее, даже просмотрев на эту тему и роман Берга,
Болотов умер еще и потому, что просто не захотел
продлевать себе жизнь, он захотел остаться со всем своим,
в своем мире.
…Через пятнадцать лет все работы гениального
художника должны были вместе с экспедицией прибыть на
Землю. «Вероятно, в оригинале мне их не увидеть», –
150
продолжая раздумывать над этой историей, подумал
однажды Василий Семенович.
22. УЖИН ПРИ СВЕЧАХ И ПОРТЬЕРАХ
Картины и судьба Андрея Болотова не выходила из
головы Нефедова. Он пытался найти хоть какое-то
сходство ситуаций его и своей. Но всякое сравнение тут
было с натяжкой. Почему у Болотова, одиночество и
безнадежная ситуация вызвали взрыв творчества, а у него,
Нефедова Василия Семеновича, оказавшегося в ситуации
куда более лучшей, полный упадок? Где оно это
вдохновение?! Или разница тут в том, что Болотов все же
оставался в своем времени и люди, которых он изображал,
еще буквально дышали ему в затылок, а у Нефедова в
затылок душит лишь пропасть времени, при полном
отсутствии какой либо подпитки своего двадцатого века?
А, может быть, все дело лишь в степени одаренности? И,
думая так, писатель Нефедов и вовсе впадал в депрессию.
Целыми днями, слоняясь из угла в угол по квартире,
Василий Семенович не мог взяться ни за что. Он пил чай,
спал, бездумно пялился в телевизор. Давно уже его не
потрясало то, что каждый день он смотрел передачи,
которые не должен был видеть. Факт продолжающейся
жизни стал для него, наконец, нормальным, спокойным
явлением. Около недели после путешествий он не выходил
из квартиры, выскакивая лишь в «предбанник» за
продуктами и газетами, поступавшими в его почтовый
ящик, прикрепленный рядом с дверью. Газеты приходили
точно по датам за вычетом двух тысяч восемьсот
семидесяти лет.
Однажды он вспомнил о своем прежнем увлечении – он
был страстным поклонником хоккея. Ему стало интересно,
а что же с хоккеем стало сейчас. И он нашел его! К его
восторгу хоккей мало, чем изменился, как будто его
151
специально держали нетронутым. Конечно, другими были
и лед, и снаряжение спортсменов, и формы клюшек, но
был тот же гул толпы, треск клюшек и такое мастерство
спортсменов, о котором просто нельзя было и
предполагать. Вероятно, этой тихой цивилизации, когда
люди бледнеют от звука, включившегося холодильника
двадцатого века, так не хватает иногда этого спортивного
шума. Нефедов заметил, пар, который шел изо рта
спортсменов и понял, что они действительно играли где-то
на холоде. Он отключил изображение и подошел к окну.
Какой же здесь, интересно будет зима? Ведь все, что с ним
здесь произошло было на фоне зелени и ясного солнца, а
ведь будет еще весна, потом зима, потом весна… И сколько