— По-моему, за грабителя мы тоже можем поволноваться, — ответил Скарре.
— Не факт, что ее убил Эркки. Мы знаем только, что он там был.
Скарре поправил солнечные очки в стальной оправе.
— Посмотри вокруг, — сказал он, — вряд ли к ней заходил кто-то, кроме него, согласен?
— Я просто напомнил. Ладно, допустим, эти двое друг друга стоят.
— Вот только один из них вооружен, — добавил Скарре.
Они направились дальше, вслед за собаками, которые упорно бежали по лесной чаще. Местами тропинка становилась почти непроходимой из-за густого кустарника, но иногда кусты расступались и идти было легко. В венах бурлила горячая кровь. Позолоченный солнцем лес был прекрасен, а оттенки зеленого невозможно было сосчитать — темная в тени, листва казалась бледно-желтой на солнце. Жесткая хвоя и нежные листья, колючие иголки, трава, в которой путались ноги, ветки, бьющие по лицу… Полицейским давно уже надоело отмахиваться от кружащих вокруг насекомых, и лишь когда в волосах Скарре запуталась какая-то особо назойливая пчела, тот взмахнул рукой. Пройдя еще немного, они остановились возле неглубокого ручья с ледяной водой, где собаки напились, а полицейские умылись. Запах ослабел, но овчарки были полны решимости отыскать цель. Псы сохранили бодрость и прыть, а вот мужчины теряли надежду. Вдруг беглецы успели далеко уйти и теперь отдыхают где-нибудь в теньке, на берегу озера?.. Да, сейчас самое время окунуться… Избавиться от этой мысли было невозможно. Погрузить разгоряченное тело в чистую холодную воду, смыть липкий пот с волос…
— Во Вьетнаме, — сказал вдруг Элман, — когда американские солдаты пробирались через заросли в самую жару, то бывало, что у них под касками закипали мозги.
— Прямо-таки закипали?.. Лучше заткнись… — Сейер сокрушенно покачал головой.
— И вылечиться потом было невозможно.
— Они и так возвращались больными, какая разница…
— И все же, — Элман повернулся к ним, — думаете, это правда?
— Конечно нет.
— Но ты же не врач? — уточнил Элман, сдвинув кепку на затылок.
Они засмеялись. Собаки никак не реагировали на их смех — они шли вперед, временами принюхиваясь к растущим вдоль их пути кустам. Теперь собаки бежали медленнее, но с тропинки не сворачивали — значит, беглецы решили не продираться сквозь чащу, а тоже пошли по тропе.
— Мы их найдем, — упрямо заявил Скарре.
— Я все думаю о том, — проговорил Элман, не сводя глаз с Зеба, — почему на мужчин ложится такое ужасное проклятье.
— Ты о чем это? — Скарре повернулся к Элману.
— Тестостерон. Ведь мужчины агрессивны именно из-за тестостерона, верно?
— И что?
— А то, что чаще всего мы ищем именно мужчин. А вот ты представь: мы разыскиваем женщин, а на такой жаре они обязательно разделись бы!
Сейер тихо усмехнулся и вспомнил Сару. Ее глаза с блестящими зрачками… Лицо его изменилось, и Скарре это заметил.
— Ты что-то заволновался, Конрад.
— Ничего, переживу.
Настроение у них улучшилось. Внезапно в голубом небе показался сверкающий на солнце самолет. Сейер проводил его взглядом. Там, наверху, прохлада и простор. Сейер представил себя в самолете с парашютом на спине. Вот он открывает дверцу и смотрит в пустоту, а потом летит вниз — сперва быстро, а потом парашют раскрывается, и он медленно парит в воздухе.
— Видишь, Якоб? — Повернувшись к Скарре, он показал на самолет.
Скарре испуганно посмотрел вверх, и в его голове замелькали самые ужасные картины.
— Тут у кого-нибудь есть зеркальце? — Морган скосил глаза, пытаясь разглядеть собственный нос, и выругался.
— Зачем тебе зеркало, если есть друзья, — прогнусавил из-за шкафа Эркки.
Морган посмотрел на Канника.
— Какой говорливый! А ведь по нему и не скажешь!
— У меня в чемоданчике есть зеркальце, — тихо проговорил Канник. Он никак не мог заставить себя посмотреть Эркки в глаза. Кто знает, может, этот псих сейчас придумывает какой-нибудь дикий способ, чтобы его убить? И физиономия у него такая странная…
— Эркки, принеси, — распорядился Морган.
Эркки не ответил. Его охватила легкая дремота, он устал, но и усталость была приятной. Морган встал и сам вышел на крыльцо, где стоял чемоданчик. Втащил его в дом вместе с луком, открыл и отыскал маленькое квадратное зеркальце размером десять на десять сантиметров. Морган медленно поднес его к лицу.
— Вот черт! Какой ужас!
Прежде Канник не задумывался о том, что Моргану не разглядеть собственного носа. И теперь он увидел все как есть. А зрелище и правда было ужасным.