Заполучив долгожданный оргазм, я поняла, что у меня нет сил ни на одно движение.
Спутав пальцы среди моих волос, Романов наслаждался процессом их расчесывания. Правда, в больший процент времени это скорей походило на выдергивание.
— Я тебя люблю, — в полной тишине призналась ему.
Дима тотчас поцеловал меня в лоб.
Было так хорошо. Уютно. Там на улице зима, снег, холодно. А у нас здесь вновь наш мир на двоих. Нам хорошо. И никуда больше не хочется.
— Я люблю тебя, — услышала от него через некоторое время.
Приподнявшись, уперлась подбородком на его грудь.
— О чем думаешь? — мне всегда было легко понять, тут он, со мной, или его мысли далеко. У него сильно менялись глаза. Они будто бы замораживались.
— Да-а-а… так, — сложилось впечатление, что ему что-то не нравиться.
— Поделишься?
Склонив голову, он дал понять, что не хочет этого делать.
Пожав плечами, я постаралась не заострять на этом внимания и не обижаться. Лучше было просто сменить тему.
— Теперь твоя очередь! — напомнила ему.
— Чего? — нахмурился Романов.
— Секрет! — напомнила ему. — Ты мне должен секрет!
— А-а-а…
Тут я поняла, что упустила момент, когда мой молодой человек покинул наш мир и порвал все наши с ним невидимые нити.
— Ди-и-им? — привстала я на локте. — Ку-ку?
Сместив меня с себя, он, будучи абсолютно голым, тоже привстал и сел на диване.
— Я что-то сделала не так? — присела с ним рядом.
— Не-е-ет. Все нормально. Просто я зачем-то… слишком глубоко занырнул, — имел он в виду свои мысли.
— Ладно… — забравшись на него, я постаралась вывести его из транса своим телом.
— Хотя знаешь, у меня тоже есть секреты. Их даже много… но одним я, наверное, могу с тобой поделиться, — склонив голову на бок, пробормотал он, через чур внимательно следя за моей реакцией.
— Ну… это же здорово!
— Не знаю, не знаю, — пожал Дима плечами.
Я замерла в ожидании, стараясь как можно чаще пересекаться взглядом с его изумрудными факелами.
— А-а-а, — шумно вздохнув, он запрокинул голову на спинку дивана.
В этот момент я подобрала валяющуюся возле нас толстовку, до конца не понимая, моя это была или его, и прикрыла ей свои плечи.
Так мало времени и столько нерешенных проблем
В круговороте серых будней.
Вернувшись в исходное положение, Дима еще некоторое время молча изучал окружающую нас обстановку, видимо что-то решая, а потом произнес: — Ты же… ты же знаешь, о моей истории… с Натой?
Столь резко и для себя неожиданно услышав имя жены его друга я почувствовала резкий укол в груди.
Во-первых, я прекрасно знала, что это очень больная для него тема, и если он ее начал, то… зачем? Зачем он решил это сделать? Тем более именно сейчас, когда нам так хорошо?
Во-вторых, меня это немного обидело. Я была с ним, я была его… к чему воспоминания о прошлом? Это он сейчас думал о ней, находясь рядом со мной?
— Знаю, — кивнула в ответ.
— Но то что тебе известно, — ему было сложно говорить, — это только ее взгляд на произошедшее, — тихо добавил Дмитрий, смотря мне в глаза. — Только ее. Да и вообще, я изначально был против того, что она тебе наболтала.
— К чему ты это? — я чувствовала, как мое настроение меняется в худшую сторону.
Франк же… казалось он будто бы выпал из реальности. Ушел в свои мысли. Его взгляд полностью застекленел. Он не слышал меня, а просто бормотал слова.
— Но раз уж она это сделала… эта нелепая, тупая история… — прищурился Дима. — Не понимаю, как я умудрился так вляпаться? Был таким мелким. Кажется, я влюбился в нее за… за ту самую секунду, как увидел впервые.
— Такое… случается…
— Но не должно было случиться с нами, — резко опроверг он. — Не должно. Ты не представляешь, какого было осознавать, что вот у тебя зародились какие-то бешеные чувства, химия, гормоны, а рядом с тобой самый близкий для тебя человек, которому… — он замешкался, — тоже не все равно.
Мне захотелось спросить у него, зачем тогда он уступил Паше? Сказал бы что не сделает этого, но я решила не встревать. Тем более, ответ для меня был очевиден: такое могло показаться для многих нереальным, но, для тех, кто знал этих друзей являлось нормой, Романов через чур сильно любил Павла.
— Очень сложно жить рядом с человеком, которого любишь, но не имеешь право сказать ему об этом, — спустя минуту тишины произнес Романов. — А я провел в таком состоянии долгое время.
— Но ты же потом… убедился, в том, что… — я поправила на себе сползающую толстовку.