— Ничему-то вы, живые, не учитесь! — просипел Его Мертвейшиство. — Возьми одного из вас, за ним другие на выручку потянуться, как бусинки на нитке. Так все сами и придете... Даже не интересно...
Правильно, что я не хотела оборачиваться, и жаль, что не удалось выполнить это намерение. Его Мертвейшество явился вместе с подданными. И вид их не навевал ни единой приятной мысли.
— Не обольщайтесь, — ответила я ему, — больше никого не будет!
И искренне понадеялась, что ошибаюсь.
— Посмотрим, — прохрипел Его Мертвейшество и приказал своим подручным:
— Засуньте-ка ее в клетку!
Вперед вышли трое. Первые достал большой и такой же ржавый как замок ключ, двое других схватили меня за руки. Когда один из них, наклонился и с аппетитом лизнул меня по руке, я благоразумно потеряла сознание.
Я очнулась от резкого запаха и закашлялась.
— Что это за нюхательная соль?!
— Это Гера начал пользоваться парфюмерией, — охотно объяснила Победа.
Гера до сих пор поддерживал меня за плечи, я оттолкнула его руки и отодвинулась в дальний угол.
— Ничего личного...
Некоторое время мы молчали: кто-то размышлял над нашим положением, кто-то дулся. Его Мертвейшество вместе с подданными покинул зал, и прямая угроза жизни отодвинулась.
— Сибилл сбежал, — не вытерпела Победа.
— Он приведет помощь, — откликнулась я.
Победа недоверчиво покачала головой.
— Узнали что-нибудь полезное? — моя очередь задать вопрос.
Победа опять покачала головой, пожала плечами, а потом сказала:
— Не успели. Они пропустили нас в Башню и тут подкараулили.
— О-о-о! — раздался жалобный стон, и я вспомнила про волшебника в другой клетке.
— Как твое имя?
— Ооооо! — начал он со стона, которым могло бы гордиться привидение запытанного узника. — Спиногрыз Пигмалион.
И снова:
— Ооо!
— Не мог бы ты перестать стонать, — поморщилась я. — Твои стоны меня отвлекают. Спиногрыз, Спиногрыз... — что-то такое приходит на память.
— Ну вот, — удовлетворенно заметила Победа, — он из Благородного Дома. Теперь вы не будете говорить, что только 'новые' приносят городу неприятности!
— Да?! Спиногрыз, Спиногрыз... Я припоминаю, что ваш благородный род разделился на две ветви. Одна сохранила свое благородство, а другая фамилию. Итак, Спиногрыз — младшая и незаконная ветвь дома. Ее основателем был приемыш. Тогда случилась повальная мода на усыновление детей из Большого Мира. Все просто с ума сошли, только и говорили, что об освежении крови.
— Что же потом? — Герой грыз гранит науки с трудом, но всегда был готов подобрать крошки знаний с чужого пира.
— Как обычно... Честолюбивые приемыши вытолкали из гнезда родных детей, или, если тебе больше нравятся сельскохозяйственные метафоры, заглушили Благородные Дома, как лебеда картошку. Уцелели только те, кто сохранил благоразумие и не принял в семью подкидыша.
— К примеру, Чорены, — подсказала Победа.
— Да, мы сохранили себя. А Спиногрызам это не удалось, так что он представляет Благородные Дома формально.
— Хватит уроков! — нетерпеливо вмешалась Победа. — Нас вот-вот разорвет толпа голодных мертвецов, а вас волнует глубина гениологических корней!
— Ты не справедлива к нам, дорогая, — заметила я. — Но кое в чем права — нынешние дела не терпят отлагательств. Как же нам избавится от Этих?
— Оооо! — Спиногрыз опять начал с душераздирающего стона. — Мертвецы — это ерунда.
— Они заперли нас в клетки, как-будто мы рождественские индюшки! Вырастили Башню и хозяйничают в городе — и все это ерунда?! — фыркнула Победа.
— Это побочный эффект, — повторил Спиногрыз, сердясь, и даже позабыв о стонах.
— Каков же замысел, если Эти стали побочным эффектом?! — поразилась я.
— Оо! Мой замысел был велик и ужасен! — простонал Спиногрыз. — Зачарованный Остров никогда бы не забыл Спиногрыза Пигмалиона!
— Глупости! — беспечно махнула рукой Победа. — Всегда одно и тоже! Захватить власть, запугать население и эффектно появляться на балах.
— Ты ничего не понимаешь, девчонка! — выкрикнул Спиногрыз, рассердившись. — Я стал бы ВЕЛИЧАЙШИМ ВОЛШЕБНИКОМ всех времен.
— На твоем месте я бы мечтала стать целым волшебником, — язвительно отрезала Победа.
Я почувствовала, что пора вмешаться.
— Уважаю твое честолюбивое стремление, но, скажи, как нам поправить дело? Сам понимаешь, когда толпы голодных Этих слоняются по улицам — живым не до восторгов твоими грандиозными замыслами. И эта Башня... она так портит вид...
— ВЕЛИЧАЙШИМ ВОЛШЕБНИКОМ! — повторил Спиногрыз страшным голосом.
Подумалось, что с городом случилась не самая большая неприятность.