В неверном свете молодого месяца чудилось, будто ожили камни мостовой и понеслись куда-то. Я стояла, не в силах поверить в происходящее, но потом разглядела блеск маленьких глазок и серые спинки — бежали крысы. Они текли вверх по улице молчаливым потоком, не издавая писка, не останавливаясь, и было в этом нечто противоестественное, как если бы река повернула вспять. Я кинулась обратно в библиотеку и, захлопнув двери, дернула шнурок, спрятанный от посторонних глаз за портьерами. Где-то в глубинах дома отозвались колокольчики.
И словно только этого и ждала, из норки под полом высунулась усатая крысиная мордочка, понюхала воздух, и коготки застучали по полу. Жирная крыса выбежала на середину комнаты, и вскоре передо мной, прихорашиваясь и одергивая помятый, неопрятный сюртучок, предстал господин Крыс, пройдоха и трус.
— Моя госпожа! — подобострастно пробормотал он. — Я спешил к вам. Бежим скорей со мной. Я укрою тебя в безопасном месте, я тебя спрячу. Я покажу тебе такие сокровища, о которых ты даже и не мечтала, и все, все они будут твоими!
Он подходил все ближе и ближе ко мне, протягивая грязные, когтистые руки.
— Это что еще за новости?! — спросила я его строго. — Ты последнего ума лишился?!
Он втянул голову в плечи и отступил назад.
— Скажи-ка, что происходит?
— Не знаю-с, не знаю-с! Не имею ни малейшего понятия! Только одно, одно-с известно мне: грядет беда, какой еще не видывал Зачарованный Остров!
— Бала такого он еще не видывал, да чтобы крыса делала предложение девушке из Благородного Дома — тоже новости, — пробормотала я.
— Мы крысы, то есть, я хотел сказать...
— Не поправляйся — ты правильно говоришь!
— Э-э, они, крысы, то есть, беду чуют, потому и бегут, покинув уютные норки и амбары.
— А ты не смей уходить из города. Ты можешь понадобиться нам.
— Ох, ох, моя госпожа! — заныл Крыс. — Ты меня на погибель обрекаешь!
— Поди вон!
— Ох-хо-хо!
Я не обратила внимания на его жалобы, отвернулась к раскрытым книгам. Крыс постоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Я тут вспомнил, — сказал он меняя тон. Это за ним водилось: переходить от подобострастия к наглости, — я видел Болиголовов в катакомбах, и они там не просто гуляли.
— Вон! — повторила я.
Он оборотился и юркнул под пол.
Болиголовы в катакомбах — это интересно! Они вечные смутьяны, и жажда власти у них в крови. Неужели замыслили что-нибудь? Может, осень будет не скучной...
Прошло всего две недели после того неудачного бала, и как многое изменилось!
Чорт женился на красавице Каре, и теперь она досаждала мне на законных основаниях члена семьи. Других происшествий в городе не было, но, поговаривали, что из пещер раздаются странные звуки, и мелькают подземные огни. И погода испортилась.
Сквозь раздвинутые шторы открывался кусочек печального, увядшего, как восьмидесятилетняя старуха, сада. По стеклу медленно, будто оплакивая цветущую юность, стекали дождевые капли. В столовой горели свечи, делая мутный день немного уютнее. Их свет робел и терялся под потолком, опасливо не заглядывал в углы. В трепещущем полумраке завтракали Чорт и его молодая жена, Кара. Они поженились неделю назад, и вели себя так, точно до них это никому и в голову не приходило. Я пожалела, что не уехала вчера с родителями. Или они не остались. Или молодожены не перебрались в свой новый дом. Правда, в этом виноват затянувшийся ремонт.
— Не понимаю, Мариша, — проговорила Кара едва я присела к столу, — почему ты не поехала? Там соберется лучшее общество, может быть, и ты найдешь себе жениха...
Я посмотрела на Чорта. Он глядел на свою жену такими влюбленными глазами, точно оглох.
— Море в это время года отвратительно, — ответила я, — передай мне сливки, пожалуйста.
Наверное, ни муж, никто другой не сообщил Каре, что причина поспешного отъезда кроется не в пристрастии к пронзительным осенним ветрам, перекатывающим валы ледяной воды. С другой стороны, Чорт мудро поступает, держа свою красавицу-жену в неведении. Вряд ли она когда-нибудь до конца разберется в перипетиях жизни.
— Разве правильно сидеть тут одной?! — продолжила Кара. — Всех молодых людей разберут, и на твою долю останутся старики, подкрашивающие бороду синькой.
Кара глядела на меня блестящими темными глазами без хитринки. Будь на ее месте моя вечная врагиня Победа, то я бы не усомнилась в злом умысле. Впрочем, какая разница?!
— Вот как?! Чорт, будь любезен, подай мне во-он те специи.