— А ты не хочешь?
— Никогда не мечтал. К тому же это предсказание вынуждает меня убить Всеслава. Фу! Я не переношу крови.
— Можно отравить его, — сочувственно подсказала я, — если ты противник оружия.
— Но мне нравится кузен. К тому же, мой идеал — маленькие радости тихой деревенской жизни, шелковые сорочки, отличная кухня и, может быть, жена, дети, если они не будут очень надоедать мне, — он печально вздохнул и спросил:
— А что же ты, Мариша? Чем бы ты хотела заниматься?
— Заниматься? В чем ты меня подозреваешь?! Я собираюсь прожить так, как полагается порядочному человеку — ни во что не вмешиваясь.
— Очень разумно, — одобрил Сибилл.
Ночь заканчивалась, и мы остановились на ступенях Ратуши.
— Мариша... — начал Сибилл.
Какой находчивый! Мы проговорили половину ночи, и у меня кончились слова. Но договорить он не успел — с шипением вспыхнули ветвистые оранжевые молнии.
— Что это? — удивилась я. — Поздняя гроза или ваши затеи?
— Нет, — ответил он, озадаченный, кажется, не меньше моего. — Я ничего об этом не знаю. Дождь опять полил, давай зайдем внутрь.
Сибилл отворил дверь, но я не могла оторвать взгляд от густой темноты, в которой исчезли молнии. Там, во тьме, происходило нечто загадочное. То ли глаза меня обманули, то ли и на самом деле, на миг я увидела голубоватое свечение.
— Мариша! — окликнул он.
— Иду.
Я приготовилась провести томительный и одинокий день в камере, когда неожиданно появился Сибилл.
— Подумал, что тебе скучно, а одиночество и тишина располагают к чтению, — и он выложил на мой убогий столик толстый том, бумагу и письменный прибор.
Достаточно взгляда, чтобы понять — книга невероятно ценная, из Тайных Хранилищ библиотеки. Такую книгу не только не позволяли выносить из читального зала, но и показывали не всякому.
— Сибилл! Как мило! Но как?!
— Мне не составило это никакого труда. Латники, пусть и не разговорчивы, но обладают необычайной силой убеждения.
Вдруг в углу что-то зашуршало, зацарапалось, пискнуло. Сибилл побледнел, сильнее обычного.
— Там крыса! — крикнул он и ловко запрыгнул на табурет.
Великолепно! Прекрасно! Что тут делать девушке?!
И я лишилась чувств, аккуратно опустившись на топчан, чтобы не испачкать платье.
— Мариша! Не время прикидываться! — возмутился Сибилл. — Убери проклятую крысу!
Я не отвечала, стойко играя роль.
— Ах, великая праматерь! — воскликнул он с безнадежностью в голосе, стащил ботинок с ноги и метнул его в угол. Судя по обиженному писку, метнул ловко.
— Можешь приходить в себя, — проговорил Сибилл недовольно, слезая с табурета, — она убежала.
Я слабо вздохнула, села на топчане:
— Ах, что это было?! Неужели мышь?
Он промолчал, торопливо надел ботинок и, выходя из камеры, бросил на прощанье:
— Побереги книгу! Это единственный экземпляр.
Сибилл ушел, а я села, подперев щеки руками, и задумалась. Крыса опять завозилась, и из норы высунулась усатая мордочка.
— Господин Крыс, надеюсь, у вас была веская причина появиться.
Крыса пискнула, выбежала на середину камеры и обернулась в человека. Я брезгливо поморщилась. Пусть я и сама анимаг, но видеть чужое превращение гадко.
— Какие новости? — спросила я, когда он принял человеческий вид.
— Ах, ваша милость, — зачастил он приторным голосом, — вы что-то неважно выглядите сегодня, побледнели-с — вам нужно на воздух.
— Полностью согласна! Стоит взглянуть на тебя, чтобы понять до чего может довести жизнь в подземелье. Но что не сделаешь ради семьи!
— Ваша милость изволит-с шутить! — захихикал он.
— Замолчи, — приказала я. — Тебя не любезничать со мной послали. Что сказал отец?
— Нет, они не знают-с.
— Не знает... — я задумалась.
Крыс переступил с ноги на ногу, и потянулся ко мне уродливой лапой. Видимо, его не оставляла мысль, подарить мне все подземные сокровища. Я воспользовалась уроками мамочки. Она — великая мастерица в искусстве Взглядов. Однажды она случайно заморозила Ледяным Взглядом морской залив в июльский полдень, намереваясь лишь охладить шампанское для пикника. Мамочка с горечью говорила, что дети не унаследовали даже десятой части ее таланта, но и то, что имелось, изрядно подслащивало мне жизнь.
Я послала господину Крысу один из Убийственных Взглядов. Он отдернул руку, словно ошпаренный.
— Господин велел передать, — жалобно проговорил он, обхватив поврежденную кисть другой и укачивая ее, словно, и, в правду, ошпарил, — чтобы вы были осторожнее с Сибиллом Болиголовом. Хитер он, хоть и молод.