- Ань, я знаю, что со мной сделают, если я останусь. Ты идешь или нет?
- Нет! И тебе не советую! Я ничего не слышала, не видела и не знала!
С этими словами единственный близкий мне человек в этом мире отвернулся от меня и быстро ушел.
Я не стала медлить и побежала назад к выходу. Там уже вовсю суетилась стража. Графа уже обнаружили. Мои шансы на спасение таяли на глазах. Всех придворных загнали в угол и жестоко допрашивали. Оттуда доносились крики и плач. У выхода столпились артисты. Они были бродягами и нигде надолго не задерживались. Я пробралась к ним и пристроилась за спиной у высокого старика в старой поношенной мантии. Один из артистов, старик - предводитель, громко спорил с начальником стражи, требуя, чтобы его труппу сейчас же выпустили.
- Если кто-нибудь узнает, что мы были здесь, когда все произошло, нас больше не пустят ни в один дом! Мы умрем с голода!
- У меня есть приказ никого не выпускать!
- Мы можем договориться? - понизил голос старик.
- Тихо ты! - цыкнул на него стражник, блестя глазами в предвкушении выгодной сделки.
Они еще понизили голос и я не смогла разобрать ни слова. Через минуту старый артист подощел к своим людям:
- Он хочет двадцать золотых.
По труппе прошел испуганный шепоток:
- У нас нет таких денег... С ума сойти, какие деньжищи... у меня только восемь медек...
Я поняла, что это шанс. Осторожно протолкалась к главному.
- У меня есть двадцать золотых.
Старик внимательно посмотрел мне в глаза:
- Ты тот, кого ищут?
- Я тот, кому нужно уйти отсюда. - Я влезла запазуху и вытащила пригоршню монет.
Артисты снова зашептались. Старик потеребил седую бороду:
- Хорошо, выхода у нас все равно нет. Давай деньги.
Я протянула ему монеты, ссыпала их в сухую морщинистую ладонь.
- Кром! - окликнул он одного из артистов.
На зов вышел молодой мужчина с лицом, покрытым шрамами.
- Кром, пусть этот парень побудет с тобой, дай ему нести реквизит.
Кром кивнул и махнул мне рукой. Когда я подошла, мне в руки дали огромный тяжеленный узел. Что же, это к лучшему. По крайней мере, моего лица теперь не видно вовсе. Мы благополучно миновали ворота. За ними артистов ждали крытые повозки с запряженными в них животными. Я даже забыла про тяжесть моего груза рассматривая их. Темно-зеленые, с блестящей, даже на вид мягкой шкурой, они больше всего напоминали земных носорогов. Только ноги у них были длиннее, да тело не такое тяжелое и неповоротливое. Я сложила свой груз на руки подошедшему Крому и подошла к необыкновенным животным. Боже, у них, оказывается, сиреневые глаза! Очень большие и грустные. Я осторожно протянула руку и прикоснулась к гладкой шее. Теплая. С громким фырканьем зверь раздул ноздри и медленно обнюхал мою руку. Вдруг чьи-то сильные руки рванули меня назад. И в ту же секунду там, где только что была моя рука, с громким звуком сомкнулись мощные челюсти. Разочарованный зверь недовольно заревел.
- С ума сошел?! - Кром, а это был именно он, нависал надо мной, с яростью сжимая кулаки. - Тебе жить надоело? В первый раз вижу идиота, сующего руки к чужому рагсу.
- Прости, - пролепетала я, - я не знала..не знал.
- Нет, он и правда идиот! Как ты мог не знать?!
- Тише, Кром, не шуми, - подошедший старик пристально смотрел на меня. - Мы можем тебя подвезти.
Я согласно кивнула. Нужно убраться подальше от этого места.
Наконец, все расселись по повозками и мы тронулись в путь. Мне выделили место в самой последней повозке. Из соседей был лишь мальчишка, правивший рагсами. Под мерное покачивание повозки я заснула, уютно устроившись на куче какого-то тряпья.
Глава 2.
В первый момент я не поняла, из-за чего проснулась. А во второй момент не поняла, где это я, черт возьми, проснулась. Постепенно память вернулась и страшно захотелось снова уснуть и не просыпаться больше никогда. Но нос был против. Он учуял запах жареного на костре мяса и вступил в заговор с желудком. Пришлось уступить требованиям организма. Я кое-как встала на четвереньки и выползла на свет божий. Над головой было темно-сниее небо с россыпью разнокалиберных звезд. Я попыталась найти Большую Медведицу, но не смогла. Чуть в стороне от повозки горел костер. Вокруг него сидели люди и мирно разговаривали, поглощая умопомрачительно пахнущее мясо и время от времени прикладываясь к вытянутым мягким флягам. Я подошла к компании и присела у огня.
- Как спалось? - спросил давешний старик и протянул мне миску с куском мяса и ломтем темного ноздреватого хлеба.
- Шпащибо, ошшень хорошо, - с набитым ртом отозвалась я.
Да, неприлично, но есть-то как охота...
Здоровяк Кром фыркнул, поднялся и ушел к своим рагсам звенеть сбруей и шелестеть покрывалами. Ему явно не нравилось, что меня впустили в узкий круг бродячих артистов. Вслед за ним потихоньку потянулись и остальные и вскоре мы со стариком остались одни. Спать мне не хотелось,что и немудрено, ведь я почти весь день проспала, пока караван шел своей дорогой.
- Как тебя зовут? не отрывая взгляд от костра спросил старик.
- Саша, можно Санька.
- А я Тимс. Это мой театр. Еще отец моего отца набирал труппу. Только из старых никого, окромя меня и не осталось. Надумала, что дальше делать будешь?
Я поперхнулась и уставилась на Тимса.
- Ну что таращишься. Что я, девку от парня не отличу, что ль? - Старик довольно подергал себя за седой ус, - Да не бойся ты, я никому не скажу. Так чего делать-то будешь дальше? Можно и с нами, конечно, остаться, да только вижу, не по тебе это дело. Не по нраву тебе придется кочевать из города в город, из замка в замок, да знать местную развлекать.
Я немного помолчала и решилась:
- Домой я хочу вернуться. В мой мир.
- В твой мир, говоришь... - протянул Тимс. - Это тебе к колдунам надо, али к ведьме какой. Поговаривают, будто все они пришлые, не наши. Может и подмогнут тебе чем.
- Где их искать?
- А чего их искать-то? Вона, к завтрему в Мыски доберемся. Деревенька небольшая, а ведьма своя у них есть. К ней и пойди.
Мы посидели еще немного и я незаметно задремала, пригревшись у костра.
На рассвете караван снова тронулся в путь. Попутчики не обращали на меня никакого внимания и я просто лежала в повозке, болтала ногой и смотрела в небо. Оно было точно таким же, как дома. Та же голубая пелена с островками пушистых облаков, такое же солнце, от которого глазам становилось нестерпимо и приходилось щуриться и отворачиваться. Мальчишка, сидевший на козлах и правящий рагсами что-то громко крикнул, показывая рукой вперед. За холмом показались первые домики. На полях рядом пасся разнокалиберный скот.