Поддеваю ее подбородок. Заставляю ее смотреть на меня. Снова боится.
Губы алые, чуть приоткрытые. Вдруг осознал, что я их ни разу не касался. Никогда еще я не целовал ее. Только трахал. Там, в клетке, как дикий изголодавшийся зверь.
Делал с ней те вещи, которые никогда бы не сделал, будь я вменяемым. Самим собой.
Я долго буду винить себя, но пока не рискую сказать кто я. Пусть привыкнет ко мне и время покажет. Может вообще не придется никогда ворошить прошлое. Наверное, после случившегося она и ненавидит оборотней, что немудрено.
Как же сильно я тебя обидел, моя девочка, сколько же мне придется зализывать раны, оставленные на твоей душе, моя Катя?
— Ты мне очень нужна, Катя, — глаза распахиваются. Блестят. Кожа ее покрывается мурашками. Хочется ее обнять, прижаться носом к шее. Прижаться пахом к ее телу, пальцами зарыться в волосы и губами ласкать ее кожу.
Много чего хочется.
Но нельзя. Не время.
Убираю руку, чуть отстраняюсь. Девушка краснеет как маковое поле, смущается, сердце по-прежнему стучит на перегонки с моим, но не боится. Нет, уже что-то другое. Даже я не понимаю что.
— Извините, просто…
— Я позволил себе вольность, — перебиваю. — Перешел на «Ты». Думаю в неформальной обстановке можно и так. Как считаешь, Катюша?
— Я?
— Не нужно ничего объяснять, — снова касаюсь ее губ. Сама невинность, а взгляд глубокий. Я не обижу тебя, больше не обижу. Только вот что-то не дает мне этого обещать вслух. — Просто будь завтра в девять утра готова, за тобой приедет водитель. Мы поедем в аэропорт, чтобы встретить европейских бизнес-партнеров. Всего лишь одна встреча и после нее ты решишь, хочешь продолжать работать на меня или нет. А сейчас мне пора. Ах да, я привез тебе то, что купила Лидия. Надень на встречу, что больше понравилось.
***
— Семен, сколько надо времени, чтобы ты узнал, к какому психологу ходит Катя?
— А она ходит к психологу?
— И я удивился, — а впрочем, не стоило бы. — Ну, так что?
— К завтрашнему дню все узнаю.
— К завтрашнему дню будет поздно. Давай к сегодняшнему вечеру.
— Но уже вечер, Алекс.
— Да, поэтому напряги булки и свои связи.
— Понял.
Через час я уже направлялся к мозгоправу моей девочки. Хреново она старается, если Катя дала деру из моей компании, не успев проработать в ней даже один день. Нет, из моей компании еще никто не уходил по собственной воле.
Пустой коридор, секретаря нет на своем месте. Я бесцеремонно прохожу вперед к единственной двери, на которой именная табличка Мальцева Мария Викторовна. Дергаю за ручку, та оказывается заперта.
— Здравствуйте.
Приятный женский голос заставляет обернуться. Женщина в деловом костюме, видно, и есть та самая психологиня.
— Мы уже закрыты. Вы хотели записаться?
— Я хотел узнать по поводу одной вашей пациентки.
Врачиха напряглась. Ее выдали слегка дрогнувшие брови, в остальном она осталась беспристрастна. Я подошел к ней вплотную… о, да не уже ли?
Улыбаюсь совсем неприветливо, чем озадачиваю женщину. Нет! Пугаю.
Пятится назад несмело. А охрана-то покуривает… с Семеном.
— Екатерина Земцева.
— Я не разглашаю о своих пациентах информацию.
— Придется, Маша, придется.
— Уходите, иначе я позову охрану.
— О чем вы сегодня беседовали.
— А вы, видимо, ее новый начальник?
— Угадали. Я слушаю.
— Я ничего вам не скажу.
Кудрявая блондинка попыталась пройти мимо меня. Не знаю, что на меня нашло, но желание узнать что-либо о Кате откатило мою нравственность в темный угол.
Я схватил за шею блондинку и прижал к стене. Пока не сильно давя, но желая причинить ей боль, потому что она отказывалась подчиняться мне, а все потому, что она оборотень и по каким-то причинам ни мой голос, ни запах ее не привлекал.
— Только посмейте, — процедила, словно брызжа ядом и свирепо впиваясь пока еще желтыми глазами.
— А то что?
— Не обольщайтесь, меня есть, кому защитить. Рекомендую убрать лапы.
— Я могу сделать так, что ты сюда больше не вернешься.
— Ну, давайте, попробуйте убить, и завтра же вы не встретите рассвет.
— Идиотка, — отпускаю ее, хотя было непреодолимое желание отшвырнуть ее подальше. — Я не собирался тебя убивать, максимум вышвырнуть из города.
— Вам нет места в жизни Кати!
— А кто ты такая, чтобы это решать? — сжимаю стол, который хрустит под пальцам. Психологичку, кажется больше пугает испорченная мебель, чем-то что я могу с ней сделать.
— Я ничего за нее не решаю. Я хочу, чтобы у бедной девочки была нормальная жизнь, но, по всей видимости, вы и есть причина ее страхов, темных снов и боязни каждого оборотня. Страшно представить, что вы с ней сделали в прошлом. Ведь это вы, не так ли?