— Тебе дать время подумать?
— О чем?
— Насчет работы. Твое категорическое нет, не принимается, Катя. Ты мне слишком нравишься.
— Я? Нравлюсь?
— Ты прекрасно готовишь. И налегке общалась с этим итальянцем.
— Это все потому, что я с детства с одним из них общалась.
— Думаю, ты легко найдешь общий язык с любым.
— Не стоит мне льстить.
— Разве такой, как я способен на это?
— В общем-то, да! Глядя на вас в этой домашней одежде, сидящем на стуле, подложив под себя ногу, это совсем не сходится с вашим обычным внешним обликом.
— Я же говорил, костюм я выгуливаю лишь на работе. Я не сплю в нем и даже моюсь голым, как и ты.
Голым…как и ты… меня даже в жар бросило оттого, что именно я представила, только непонятно зачем.
Просекко же ледяное так какого черта сердце выстукивает ламбаду?
Катя, тебе пора домой. Давай, поднимая свою попу.
С трудом откладываю вилку и промакиваю салфеткой губы. С трудом соображаю о дальнейшем, ведь допить одним глотком оставшееся в бокале и резко встать — не самая лучшая идея.
Удивительно, как резко, а главное, вовремя вместе со мной поднялся Алекс и поймал меня в момент, когда ноги перестали меня держать.
12 Катя
— Это точно было просекко? — усмехаясь и держусь за свою голову, пока кухня кружится, вертится.
— Игристое вино не пьют резко. Пойдем, я отведу тебя в спальню. Приляжешь.
— Я не могу остаться! — вырвалось из меня непривычно громко. — Юля будет волноваться.
Да при чем здесь Юля вообще? Юля только порадуется, что в моих трусах наконец-то побывал мужик, да еще какой? С неприличными особенностями в полнолуние.
Только Александр, невзирая на мои вялые попытки отстраниться и твердо стоять самой на своих двоих, взял меня на руки как какую-то пушинку. В считаные секунды я оказываюсь в спальне. Не той, где я принимала душ. Это была другая спальня. Большая, плывущая перед глазами, темная.
Оборотень аккуратно ставит меня на пол. Прохладный. Немного отрезвляющий, а главное, держащий мои ноги в вертикальном положении.
— Я обычно не пью.
— Просекко? — усмехается. Очаровательная улыбка у него. Даже как-то не сразу понимаю, что пялюсь на его губы. Отвожу взгляд и стараюсь не упасть, переминаясь с ноги на ногу.
— И просекко в том числе. Мои вещи в другой комнате. То есть даже не в комнате, а в постирочной. Я не шарила! Она была открыта, поэтому я вошла и закинула вещи. Не думайте, что я лазила по комнатам, пока вы работали в кабинете. Я бы так не сделала. Честно! Просто дверь, она все равно была открыта и я…
— Ладно, ладно, хватит тебе оправдываться, — его палец скользнул по моим губам. Во рту сразу же пересохло. Но еще никогда ноги не казались такими крепкими, как сейчас. — Тебе надо обзавестись своим жильем. Ты не можешь вечно жить с подругой.
— У меня нет пока таких денег.
А вообще, непонятно, почему он лезет не в свое дело.
— А работу я кому предлагаю?
— Я не понимаю, Александр Михайлович, что такого вы нашли во мне? Это настораживает. На свете полно девушек, которые лучше меня…
— Катя, мне не нужны те, кто лучше тебя. Кажется, я четко дал понять, что мне нужна ты.
Его пальцы лениво скользнули по моей шее и опустились ниже, открывая ворот на груди, но я даже не спешила убрать его руку. Мне нравились эти неуместные прикосновения, и я осознавала, что это игра с огнем, где можно получить серьезный ожог, но почему-то меня это не останавливало.
Некстати шрам на шее запылал, мне хотелось прижать к нему ладонь, но вместо этого Александр скользнул по нему пальцами. Этот странный сладкий омут затягивает дальше. Настолько дальше, что я позволяю мужчине прижать меня к себе, позволяю его рукам обвить мою талию, только вместо эйфории по-прежнему между нами весит необъяснимое напряжение, которое вроде бы отталкивает, но притягивает одновременно.
Я неотрывно начинаю пялиться на его губы, приоткрыв свои. И не сразу понимаю, что я делаю, и как это выглядит.
То ли я ненормальная, то ли просекко так нормально вдарило в голову.
Обольщение оборотня или алкоголь — неважно! Что-то из этого мешает думать адекватно.
Но внутри что-то дергается с невероятной силой, стоило губам оборотня стать значительно ближе к моим губам. Он не целует, словно намеренно медлит, дразнит, изводит, заставляет пылать. Едва ли касается там, где действительно хочется. Там, где тело дало согласие, а разум всеми правда борется с плотскими желаниями.
— Твой аромат сводит меня с ума, Катя, — шепчет, уткнув нос в мою шею. И блуждает им по коже, так щекотно и приятно, что отдаешься этому сладкому опьяняющему чувству, безжалостно погружающее меня в безумство.