Богдашов Сергей
Небоярское дело 2. Часть третья
Глава 21
Пятнадцатое сентября 214 года от Начала.
Берлинский дворец кайзера.
Неприятная новость изменила все мои планы. Умер кайзер.
Обширное кровоизлияние в мозг произошло слишком стремительно, к тому же, во сне, и спасти его не успели.
В результате мои дирижабли, уже подготовленные к полёту, вместо того, чтобы лететь на восток, помчались на запад.
Небольшая задержка случилась только из-за одежды. Большинство парадных и полевых костюмов покинуло своё место в гардеробе гондолы, а их место заняли более строгие одеяния, приличествующие предстоящему трауру.
В Германию я полетел, не дожидаясь намёка или просьбы государя. Приказывать он мне не может, а то, что Антону может на первых порах понадобится моя помощь, это и так всем понятно.
Решив, что дожидаться просьб или намёков — это крайне недальновидно, я попросту воспользовался телефоном, чтобы поинтересоваться, не будет ли у Императора каких-то отдельных поручений или пожеланий во время моей поездки в Германию. Оказывается, позвонил не зря. На лётное поле мне доставили траурный венок, который я и должен буду возложить на могилу кайзера от имени Императора. Из-за этого вылет пришлось перенести на утро.
Немного подумав, я оценил красоту замысла. Крайне простым и эффектным способом Рюмин очень элегантно даёт немцам понять, кто есть кто. В том смысле, что за Антоном стоит не только Россия, но и ещё пара стран, пока не имеющих значительного политического веса, но обладающих собственными вполне боеспособными армиями, пусть и не слишком большими.
А заодно и я получаю чуть ли не официальный статус. Теперь даже не придётся никому объяснять, для чего я прилетел и с какой целью.
Ну, а те, кто совсем с логикой не в ладах, пусть смотрят на мои награды.
Рыцарский железный крест с мечами и бриллиантами и орден Гогенцоллернов. Понимающему человеку даже объяснять ничего не придётся.
Один орден лично кайзер вручает, а второй — Глава Клана Гогенцоллернов. Эти награды, как транспаранты у меня на груди.
Они чётко дают понять, чьи интересы будет отстаивать представитель Императора России в моём лице.
Никого из жён я с собой брать не стал.
Смена власти зачастую сопровождается волнениями и заговорами. Да, у кайзера и старого Гогенцоллерна оказалось достаточно времени, чтобы выполоть ростки вероятных заговоров, но чем чёрт не шутит. Проверять это, рискуя кем-то из своей Семьи, я не согласен.
В Германию я собирался прибыть в три дирижабля. На одном летел я и немного груза, на втором секстет архимагов, а на третьем четыре девушки. Они уже тоже архимаги, но предпочитающие работать одиночками.
Четвёртый дирижабль нас, по плану, сопровождает лишь до Бреста, где и приземлится, поддерживая круглосуточную связь. Там у меня Озеровская пятёрка пилотов МБК. Лучшие из лучших. И, как я понял, не только она одна, как оказалось.
Когда мы садились на дозаправку в Бресте, я сразу углядел на лётном поле пару дирижаблей наших верфей, с Императорскими гербами по бокам гондолы.
Надо же, гвардия вперёд нас примчалась. Впрочем, фора у них была, пока мы венок дожидались.
Характерные формы гондол, с обрубленным и почти прямоугольным хвостом, необходимым для размещения большого люка, прямо указывали, что прибыли десантные дирижабли с пилотами — гвардейцами.
— Озеров, дирижабли на поле видишь? Сходи, пообщайся с коллегами. Если что, на наш канал их переключи, или пусть они через тебя связь держат, — поправился я, вспомнив, что у нас прошла очередная волна усовершенствований и далеко не всё теперь можно услышать, если у тебя не последняя модель рации.
Зная волну, попытаться перехватить переговоры можно, но ничего кроме бульканья не услышишь.
Кто-то может назвать это шифровальной системой, но, как мне объяснил Степан, всё одновременно и проще, и сложнее. Шифруется не сама речь, а модулированный радиосигнал.
Главный прикол в том, что шифры обновляются три раза в сутки. Кто пропустил обновления, уходят на аварийный канал, где с теми операторы начинают работать индивидуально, не допуская их в общие каналы связи.
Впрочем — это не мои заботы. Завтра нас догонит дирижабль — ретранслятор и он останется в Бресте, зависнув на тросах метрах в трёхстах над полем, чтобы поддерживать с нами связь.
Сейчас можно было лишь попрощаться с гвардейцами, бывшими и настоящими, которым в Бресте предстоит куковать не меньше пары недель.