… Он что, был под кайфом?.. Пьян? Или это какая-то злая шутка?!
Кто дал ему право так себя вести?! Так явно демонстрировать, что он, Хенрик Холм, может подойти и поцеловать меня при всех - вот так, запросто, по-свойски, без какого бы то ни было отношения к роли?!
Никто не давал ему такого права - я не давал!..
Не потому, что мне не хотелось - хотелось, ещё и как!.. А потому, что отчетливо понимал, насколько легко это сломает мой с таким трудом возводимый забор напускного равнодушия и профессионального отношения, ударной волной снесет эту хлипкую преграду ко всем чертям, вместе с красивыми столбиками и почтовым ящиком на воротах.
А я, между прочим, прилагал усилия к возведению этого забора, каждое утро заново красил экологической краской и подправлял покореженные перекладины - о, да.
Потому что это снаружи я был уверенный в себе и успешный начинающий актер на съемках популярного сериала в паре с красавцем-бойфрендом. Снаружи - и только, а вот внутри… Внутри, по ту сторону, я был жалким, голым и одиноким, и трясся от холода и страха.
И являть того себя миру или, упаси господь, Хенрику Холму - ну уж нет!..
Вечерами, дождавшись, пока все вокруг уснут, и воровато озираясь, я доставал ключ, отмыкал скрипучий замок на потайной калитке и проходил внутрь. Гладил себя, дрожащего, по голове, держал за руку и уговаривал, что все будет хорошо.
Что когда-нибудь он либо заметит меня среди всех остальных, на кого распространяется его невыносимое дружелюбие, либо свалит на хуй из моей жизни - и я его непременно тут же забуду, прямо вот так сразу, по щелчку пальцев. И все снова будет хорошо.
Всхлипывая, один я постепенно засыпал, голый и нелепый, в то время как другой, успешный и лживый, крадучись, уходил, снова запирая калитку на замок.
И теперь этот поцелуй, я выбит из колеи и едва дышу… Мне жарко в этой одежде, на этой чертовой кровати, под прицельным светом чертовых ламп.
У меня на губах по-прежнему его вкус, а он…
Он уже далеко. В его орбите уже другие люди - и если он не целует их сейчас, то это просто… Только лишь не подходит моменту - вот и все. Ничего личного.
Да, именно тогда я впервые захотел его ударить.
Проводив Холма странным взглядом, почти сразу ко мне подошел Давид и уселся на край кровати.
- Что это было? - спросил он недоуменно.
С Давидом мы вместе учимся, и он тоже участвует в съемках. Он один из моих самых близких друзей, но даже он ничего не знает ни про забор, ни про замок, и уж точно голого меня ему видеть не приходилось.
Я сыграл на опережение:
- Понятия не имею, откуда мне знать?! Это же Холм, сам видишь…
И в подтверждение своих слов я кивнул подбородком туда, где он уже стоял, окруженный со всех сторон, и, судя по непрерывным вспышкам хохота, рассказывал нечто совершенно уморительное.
- Нет, я имел в виду, что это было с тобой? - неожиданно пояснил Давид и испытующе на меня уставился.
- В каком смысле?!
Я снова начал краснеть и задыхаться в этом чертовом худи - зачем вообще Исаку напяливать на себя столько одежды, почему нельзя сидеть в футболке, как все нормальные люди?!
- Ну, ты как-то странно отреагировал… как-то застыл, что ли. Все в порядке?
- Ничего я не застыл, - бросился отпираться я, - просто не ожидал такого поворота, вот и все. Глупый какой-то, эпатажный жест, и, разумеется, не к месту!.. Ну, ты же знаешь Холма…
Давид отрицательно мотнул головой и глянул на меня исподлобья.
- Нет, не знаю. Ну или, по крайней мере, не думаю, что знаю. Не так, как ты.
- Ой, я тебя умоляю! - воскликнул я со всей напускной скептичностью, которую только смог выжать в этот момент. - Давай мы не будем искать тут какие-то мотивы, которых нет… Усложнять не будем, ладно?!
- Ладно, - он пожал плечами. - Давай не будем.
Комментарий к 3.
* Снюс - измельчённый увлажнённый табак, который помещают между верхней губой и десной.
** Примерная стоимость пачки сигарет 100 крон, около 800 рублей
*** Военная крепость на Осло-фьорде
========== 4. ==========
А потом мы снимали сцену, когда Эвен внезапно появляется у Исака на пороге, и тем же благословенным вечером Исак получает свой первый в жизни качественный минет.
Я вас не слишком шокирую такими откровениями? Может быть, вам неудобно говорить на такие темы? Вы только скажите, если вам неудобно, и я сразу же перестану. Нет?.. Все нормально? Точно?.. Ну, хорошо.
Так вот, мы снимали ту сцену. Не могу сказать, что я стоял навытяжку, как солдат в карауле, когда красовался перед ним голым торсом и чувствовал, как его руки шарят по моему телу, а губы торопливо спускаются от шеи к плечам и ключицам.
Я мог бы, конечно, притвориться, что это так, но нет - это не так.
Вместо профессиональной невозмутимости я чувствовал нарастающее давление внизу живота, тягучие толчки и сладко-ноющие спазмы, и вот когда вы видите на экране, как Исак закатывает глаза и откидывает голову назад - не верьте: это никакой не Исак, а я, Тарьяй Сандвик Му - я откидываю голову, слепо таращусь в одну точку и исступленно молюсь Иисусу, Аллаху и всем богам Вархаммера одновременно: “Дорогие боженьки, я не могу светить стояком перед всеми, только не сейчас, только не… нет-нет-нет… не смей!..”
А боженьки в это время гнусно хихикают, наблюдая сверху, и делают ставки.
- Камера, стоп! Снято! - спасла меня Юлие.
Он тут же поднялся с корточек, цепляясь для равновесия за мои джинсы.
- Отлично, сняли с первого дубля, всем спасибо! Ребята, вы молодцы, - она оглядела нас, - пять минут отдохните и продолжаем!..
Конечно, молодцы. Конечно.
Особенно молодец Холм - прямо молодец-молодец, снова сияющий и довольный, как лиса в курятнике. Право слово, с каждым днем это раздражало все больше и больше.
Он вскинул ладонь, намекая на хай-файв, и я, еще не успев натянуть футболку и борясь с желанием ударить его поддых, тоже поднял руку в притворно-одобрительном жесте. Отличная работа, приятель!..
***
Я одевался в гримерке, когда туда заглянула помощник режиссера.
- Тарьяй, загляни на сет перед уходом, Юлие хочет вам что-то сказать.
- Вам - это кому?
- Тебе и Хенрику, кажется. Там еще ребята, ты просто приходи, когда будешь готов.
На площадке Юлие разговаривала с Йосефиной, рядом стояли Ульрикке и Карл.
Ну и он, конечно - куда же без него.
- У нас есть интервью в ток-шоу - пойдешь ты, Тарьяй,- без обиняков начала Юлие.
- Почему я? - удивился я.
- Выбирали по рейтингам, - она потерла лоб рукой. - По правде говоря, моя бы воля, я бы вас вообще заперла до окончания съемок и не пускала бы никуда… И рот бы не давала раскрыть лишний раз.
Тут она многозначительно покосилась на Холма. В ответ он наигранно-изумленно поднял брови и с выражением оскорбленной невинности округлил глаза и ткнул себя пальцем в грудь.
- Так вот, пойдешь ты, Тарьяй, и ты, Йосефина - вдвоем вы будете смотреться хорошо. Список вопросов нам пришлют заранее, мы на него посмотрим, обсудим, как лучше отвечать, но, в принципе, и сейчас можно представить, о чем вас будут спрашивать. Давайте-ка присядем, и вы, ребята, не уходите, - она обратилась к Карлу и Ульрикке, - вам тоже полезно будет послушать… И ты, Хенрик, сядь сюда и в кои-то веки послушай молча.
Юлие - она такая, ей, в принципе, не так уж много лет, но когда она вот так отдает распоряжения на площадке, никому даже не приходит в голову с ней спорить.
- Прежде всего вас, вероятно, будут спрашивать о самом проекте, о развитии сюжета и прочее - тут вы помните, что подписывали документы о неразглашении, не так ли?.. Отвечаете, что сами ничего не знаете, продюсеры держат все в секрете до последнего момента, вы узнаете все буквально в тот же день и так далее. Понятно? О своем личном опыте во время съемок можете рассказывать то, что считаете нужным, но, опять же - сильно в детали не вдавайтесь. Главное - воздержаться от любых заявлений, которые могут быть истолкованы двояко… Хорошо, - она повернулась ко мне. - Теперь ты.