- В любом случае, ты всегда был со мной честен, ты сразу дал мне понять, как обстоят дела, и ты не виноват, что я себе… напридумывал всякого…
Он закусил губу, впился в кожу клыком, словно хотел проткнуть насквозь.
- В общем, это моя вина, - поспешно подытожил я. - Что все именно так закончилось… Эгоистично было с моей стороны возлагать на тебя всю ответственность. Прости, мне не следовало говорить тебе всего этого. И вчера - тоже…
- Вчера?
- Да, вчера…
Смотреть на него почему-то стало больно, и я опустил взгляд. На разрезанном рукаве висела нитка, и, чтобы занять руки, я стал тянуть за нее, постепенно наматывая на палец.
- Я не очень помню, но, кажется, вчера я тоже наговорил тебе… чего не стоило. Ты не обращай внимания, ладно?
- Что ты имеешь в виду? - он нахмурился.
Я заставил себя снова поднять глаза и улыбнуться, растянуть уголки губ и придать лицу беззаботное выражение. Вышло, наверное, кривовато, но ничего. Ничего, спишем на так и не состоявшуюся черепно-мозговую травму.
- Я вчера и правда, наверное, устал и перенервничал… премьера все-таки… Уже и сам не помню, что нес… Всякую ерунду, должно быть - ты не обращай внимания.
И, предупреждая возможные возражения, улыбнулся еще шире.
- Но теперь со мной все хорошо. Честное слово! И тебе вовсе не надо со мной сидеть, правда!..
В ответ он только молча сжал зубы и прикрыл глаза, словно в голове у него безостановочно гудело.
- Серьезно, Холм, со мной все в порядке! - воскликнул я тут же и в доказательство помахал рукой, подвигал ногами. - Смотри, видишь?.. Ничего же не случилось!..
Он снова посмотрел на меня этим неразличимым взглядом - вероятно, таким теперь был его-мой взгляд… серо-голубым, прозрачным, с легкими, едва различимыми синими крапинками… его-мой новый взгляд… ничего… пусть так… я запомню его тоже…
- Ну что ты прямо!.. - я рассмеялся, даже почти легко. - Ничего со мной не будет, что ты еще придумал?! Я сейчас оденусь и поеду домой, вызову такси… Кстати, ты не видел мой мобильный?..
Все так же молча он вытащил его из кармана и протянул мне на ладони.
- Спасибо. Ну вот… Так что ты не жди, не надо. Уже очень поздно, да и тебе еще, наверное, много всего надо успеть до самолета…
Он помотал головой.
- Нет?.. Ну все равно. Огромное спасибо, что ты помог…
Пора уже было закругляться, но, как назло, слова наоборот ускорились, запрыгали с губ, как горох:
- Как-то неудобно получилось, глупо… Шел-шел и свалился… Я сам виноват, надо было… Под ноги надо было смотреть. Я не хотел, чтобы ты беспокоился - да тут и беспокоиться не о чем!.. Ты езжай тогда домой, я позвоню… потом. Позвоню, правда!.. Спасибо еще раз.
И я протянул ему руку.
Он перевел на нее взгляд - медленно, опасливо, как на змею, а потом, так и не двинувшись навстречу, спросил:
- Ты правда этого хочешь? Именно этого?
Я опустил руку - держать ее в пустом ожидании ответного жеста было невыносимо. И улыбнулся снова.
- You can’t always get what you want*, Холм. Это старая песня, но ты должен ее помнить - она примерно одного с тобой возраста.
Без тени ответной улыбки он кивнул.
И я кивнул вслед за ним, мысленно ставя точку.
Я хорошо держался. Очень хорошо: Арнфинн, увидь он меня сейчас, остался бы доволен. Сказал бы что-нибудь вроде: “Посмотрите на Сандвика - не совсем уж он полный идиот! Что-то в нем все же есть - там, на самом дне. Поначалу-то, конечно, хуй разглядишь, но потом… Потом - да…”
Я держался хорошо, оставалось совсем немного: дождаться, пока он уйдет, надеть ботинки и куртку, открыть дверь, оставив за собой белизну стен и запах антисептика. Пройти по коридору, оказаться на улице, а потом…
Потом будет еще одно новое начало моей новой жизни. И я постараюсь сделать ее другой. Постараюсь, чтобы она наконец перестала напоминать опустевший диван, все еще хранящий вмятины от его тела, сплющенные под его локтем подушки и оставленную на подлокотнике его чашку. Нет, это будет совершенно новая жизнь - теперь уже точно. Теперь я действительно постараюсь ее начать.
И старые ключи… Они мне больше не нужны. Все, что я думал буквально несколько секунд назад - нет, я перечеркиваю это. Я не стану хранить их, смотреть на них, вспоминать, как они лежали в его ладони. Не стану!.. Я справлюсь и без них, без этих бесполезных отрезков металла, болтающихся на кольце. Мне вообще не нужны ключи, я поставлю кодовый замок - да, точно!.. Кодовый замок. Закажу сегодня же!..
Осталось немного.
… Он рассматривал меня. Пока я думал, решал, приходил к выводам и тут же их опровергал - все это время он рассматривал меня. Вглядывался, плотно сжав губы, сведя брови, скользя взглядом вверх и вниз ото лба до подбородка, словно сосредоточенно выискивая что-то, просеивая тонны песка, чтобы найти одну-единственную ценную крупинку.
“Не найдешь, - подумал я, четко держа дружелюбно-приветливое выражение. - Не найдешь, я спрятал ее глубоко, ты не найдешь. А я ничем себя не выдам.”
Он вдруг подобрался и без какого-либо предупреждения, по-прежнему молча и ничего не объясняя, оттолкнулся от стула и пересел ко мне на кровать. Я подвинулся, инстинктивно стараясь избежать прикосновения.
- У тебя вот здесь, - он поднял глаза вверх, куда-то мне на лоб и, игнорируя намеренное расстояние между нами, подался ближе.
От его внезапной близости кровь хлестко ударила по щекам, опалила влажным жаром грудь и плечи.
- Что? - спросил я отчего-то шепотом.
- Здесь…
Медленно, растягивая движение почти по кадрам, плавно и осторожно, как накрывают рукой сидящую на земле птицу, он накрыл мое лицо…
- Здесь у тебя осталось…
… и где-то у виска осторожно потер большим пальцем.
- … немного грима.
Такой простой и легкий жест, такой его… Такой привычный, такой знакомый, такой… мой…
Что произошло потом, в какой последовательности, я вряд ли смог бы объяснить. Сначала ли в меня ударил его запах - прямо в центр, в солнечное сплетение, и оттуда, сметая преграды и заслоны, выстроенные дамбы и сигнальные вышки, ворвался во вселенную и затопил ее сразу всю, каждый самый темный угол, каждую потайную комнату, подвалы и чердаки, сорвал засовы и приколоченные к окнам крест-накрест доски, с легкостью выкорчевывая арматуру защитных сооружений?..
Или это прикосновение - сначала я ощутил его, кожа к коже, и там, где он коснулся меня, закоротило и зашипело, взорвалось и хлынуло дождем ослепительных искр… Или его взгляд в этот момент - глубокий, цепкий и внимательный - им он, как прежде, видел меня насквозь…
Или все вместе, сразу, будто кто-то одним движением вырвал из меня позвоночник: ухватил покрепче у шеи, с невероятной силой дернул и, вспарывая кожу, разрывая мышцы и сухожилия, с кровью и слизью вырвал, а вместе с ними - любые мысли, все притворство, всю ложь и браваду… Напрочь, начисто!..
И прежде, чем я смог что-либо понять, прежде, чем придумал ответ или очередную реплику в унисон с теми, что уже произнес, прежде, чем успел вообще о чем-либо подумать, тело решило за меня: я схватил его ладонь, вцепился изо всех сил, обеими руками, как если бы тонул или висел над пропастью - схватил и прижал к лицу, глотая ртом скудный воздух, будто рыба с вырванными жабрами, плотно перебирая пальцами по тыльной стороне, вдавливая нос в ямочку в центре - внутрь, вглубь, до мяса, до костей… с силой вдыхая, потираясь о кожу, собирая на себя его запах - весь, до самой крохотной синей капли, до самой украдкой ноты… обнюхивая каждую тоненькую складочку, каждую морщинку, сгибы, подушечки… лихорадочно целуя… целуя…
В висках стучало, под веками исступленно метались какие-то точки, а я все прижимал к себе его ладонь, и мне хотелось выть… по-звериному выть… и умолять его не слушать всей той ерунды, что я только что говорил… не слушать… и не бросать меня, пожалуйста, не бросать… и никогда не отнимать руки… никогда… пусть будет, как будет… как угодно, пусть будет, как он захочет… пусть он никогда не будет моим днем, неважно… только потом, ночью, пусть он возвращается ко мне…