— О да. Господина Орлова можно было назвать человеком необщительным, замкнутым, но ни разу я не слышал, чтобы он совершал поступки, которые позволили бы судить о его психическом нездоровье. Я бы сказал, что его отношение к жене и ее брату шло не от безумия, а от элементарного жестокосердия.
— А что касается подсудимого?
— Молодого человека, которого я наблюдаю вот уже более пяти лет, всегда отличала впечатлительность, нервозность и неуверенность в себе, что теперь для меня совершенно объяснимо. Как я понимаю, до самого последнего времени, когда юноша уже стал достаточно взрослым, чтобы оказывать физическое сопротивление, граф позволял себе поднимать руку и на него.
— Спасибо. Теперь защита может задавать вопросы свидетелю.
— Я полностью удовлетворен ответами господина Родионова. Благодарю вас.
Слуги, допрошенные после врача, подтвердили его показания, присовокупив новые подробности, доказывавшие патологическую жестокость покойного. Следующей Горчаковин вызвал Александру.
— Госпожа Орлова, вы подтверждаете, что ваш муж регулярно поднимал руку на вас и вашего брата?
Молодая женщина, пряча глаза, кивнула.
— Могу я узнать, почему в таком случае вы так долго сносили все это?
— Это замужество было последней волей моего умирающего отца. Я поклялась ему… — Александра прикусила губу. — Впрочем, не думаю, что я должна объяснять вам мое долготерпение, как бы оно не выглядело.
— В таком случае, прошу вас ответить на другой вопрос. Ваш муж, господин Орлов, когда-либо обсуждал с вами свое завещание?
— Нет. Никогда. Он вообще не имел обыкновения обсуждать со мной что-либо.
— Но ведь вы сами могли предполагать, что после его смерти все состояние супруга перейдет к вам, не так ли?
— Совершенно справедливо. Но поверьте, когда я думала о его кончине, меня меньше всего заботил вопрос денег. Свобода бесценна!
— Господин Зельдин, вы имеете какие-нибудь вопросы к свидетельнице?
— Нет. Благодарю.
Горчаковин взглянул на знаменитого адвоката удивленно, но потом пожал плечами и продолжил.
— В таком случае, госпожа Орлова, прошу вас пока что присесть. Сейчас я вызываю для дачи показаний Михаила Румянцева. От вас, молодой человек, мне необходимо услышать о происхождении оружия, из которого и был произведен роковой выстрел. И почему в тот вечер оно было при вас.
Чемесов напрягся, понимая к чему ведут четко выстроенные вопросы прокурора — если ему удастся доказать преднамеренность убийства, никакие смягчающие обстоятельства не смогут облегчить участь Миши. Иван встревоженно взглянул на Зельдина, но тот был погружен в свои бумаги и, похоже, вообще не реагировал на происходящее в зале.
Михаил поднялся и, запинаясь, начал свой рассказ.
— В тот вечер меня действительно не было дома. Я встречался с одним человеком… Я договорился… В общем он сказал, что сможет достать для меня револьвер.
— Вот как? Вы хотели купить оружие, но зачем?
— Я… Мне казалось, что так мы с Сашей будем более защищены… А скорее всего просто хотел лишний раз доказать свою независимость от Василия. Он всегда запрещал держать в доме огнестрельное оружие, а мне так хотелось хоть как-то досадить ему… Наверно это выглядит как чистое мальчишество…
— Что было потом?
— Я встретился с тем человеком… Простите, но я не смогу вам назвать его имя, просто не знаю. Это было случайное знакомство.
Внезапно Зельдин поднял руку.
— Могу я задать один вопрос по ходу?
— Не возражаю, — откликнулся прокурор.
— Револьвер был заряжен?
Юноша выглядел озадаченно.
— Я не подумал об этом. То есть да, наверно, если он выстрелил…
Присяжные переглянулись, изумленно поджимая плечами.
— Спасибо, пока это все, что я хотел узнать. Прошу вас, продолжайте, господин Горчаковин.
— Что было, когда вы вернулись домой?
— Было уже достаточно поздно, и, чтобы не привлекать лишнего внимания, я решил воспользоваться черным ходом. Дорожка к нему пролегает как раз под окнами кабинета графа Орлова. Я услышал крики. И все…
— Что значит все?
— Выстрелил в него и у-убил.
— Просто так вот взял и выстрелил?
— Н-не помню…
— Вы сказали, что услышали крики. Кто кричал?
— Василий и… Саша тоже.
— Они просто кричали или?..
— Н-не знаю…
— Понятно… Тогда прошу сообщить суду, знали ли вы о сути завещания, составленного графом Орловым?
— Нет.