Итак, я предлагаю всем вам, господа, поставить себя на место этой молодой прекрасной женщины, в восемнадцать лет отданной замуж за человека, успешно превратившего последующие десять лет ее жизни в ад. Причем, как явствует из этой тетради, совершенно осознанно. Но об этом после. А теперь представьте себе, что случайно вы узнаете нечто, способное причинить страдание самому мучителю, возможно, стать тем рычагом, с помощью которого можно будет перевернуть всю вашу постылую жизнь, помочь обрести свободу! Что вы станете с этим делать? Ну конечно же! Бросите в лицо негодяю в тот самый момент, когда он вновь, в который раз поднял на вас руку! Вот что за крики услышал Миша, пробираясь к двери черного хода! Вот какое знание толкнуло его нашарить в кармане пальто револьвер, про который, если вы помните, мальчик даже не знал, заряжен он или нет! Вы спросите, что могло быть такого в старой тетрадке, хозяйка которой давно уже обрела покой?
Ну что ж. Давайте заглянем!
Глава 18
В наступившей тишине шуршание переворачиваемых адвокатом страниц звучало сухо и зловеще.
— Запись от 17 октября 18.. года. Саше едва исполнилось семь лет, Миши еще нет на свете. «Сегодня к нам в имение вновь приехал граф Василий Станиславович Орлов, — пишет Ирина Румянцева. — Этот человек страшит меня, хотя я и не могу объяснить причины, ведь он всегда подчеркнуто любезен и внимателен ко мне. Когда я рассказала о своих страхах Павлуше, он только посмеялся, спросив, не беременна ли я, потому что такой мнительностью может отличаться только женщина в положении. Нет, к сожалению, это не так…» Пролистываем несколько страниц. Запись за ноябрь того же года. Читаем. «Опять приехал Орлов. В последнее время он почему-то зачастил к нам, хотя всегда говорил, что терпеть не может деревню. Даже на своих землях ничего не строит за ненадобностью. А тут чуть не каждый месяц. С чего бы это?» И еще несколько дней спустя. «Слава Богу, он отбыл. Теперь у меня нет никаких сомнений, касательно того, что влечет графа в наше захолустье. Это я. Нет, я не ошибаюсь, да собственно он и не думает скрывать свои намерения. Другая была бы рада — посреди бесконечной скучной зимы флирт с молодым красавцем-аристократом, да к тому же богачом, что может быть приятнее! Но, должно быть, я не современна… И потом почему мне так страшно?»
Зельдин обвел зал внимательным взглядом, в после перевернул несколько страниц. В тишине зала звук был четким и резал по нервам так, словно кто-то водил ногтем по стеклу.
— Теперь запись за февраль следующего года. «Домогательства со стороны графа Орлова становятся все более откровенными. Теперь просто опасно оставаться с ним наедине — обязательно что-нибудь да произойдет. Я пыталась говорить об этом с Павлом, но он лишь накричал на меня. Дескать, совсем одичала, если обычную внимательность принимаю за непристойное поведение. Похоже, граф совершенно ослепил его своим столичным блеском». А вот еще более поздняя запись. Уже наступила весна… «Василий Орлов снова в имении. Но самое неприятное не это. Главное, что Павел буквально за день до его внезапного приезда отбыл в город. Теперь мне придется целыми днями развлекать гостя самой, снося его будто бы нечаянные, а чаще совершенно откровенные прикосновения и уже практически не завуалированные намеки».
Зельдин с треском захлопнул тетрадь и отложил ее в сторону. В зале суда по-прежнему царила полнейшая тишина, в которой отчетливо слышались звуки, долетавшие с улицы, и редкие неровные полувздохи-полувсхлипывания Миши.
— Итак, тогда тоже была весна… Мне не хочется читать вам то, что записано Ириной Румянцевой на следующей странице ее дневника. Скажу лишь, что действительность оказалась много ужаснее самых худших ее страхов. Граф Василий Станиславович Орлов, воспользовавшись отсутствием Павла Румянцева, жестоко надругался над его супругой. Он взял ее силой, а затем принудил к молчанию, угрожая рассказать все мужу, выставив при этом поведение молодой женщины в самом недостойном свете. Она согласилась молчать… Да и что ей оставалось? Тем более, что вскоре стало ясно — насилие не прошло бесследно. Она понесла от негодяя. Искренне любя мужа, с которым они уже давно мечтали о втором малыше, Ирина Никитична решилась на обман. Она скрыла от Орлова, что именно он отец ребенка, и выдала его за законнорожденного, зачатого в любви и согласии… Бедняжка молилась день и ночь, прося создателя простить ей ее прегрешения и ниспослать на их дом его милость. И, похоже, Бог внял ее мольбам. Мальчик, родившийся чуть раньше срока, был здоров и красив, а главное белокур и сероглаз. И это притом, что истинный отец его — Василий, был кареглазым брюнетом, а сама Ирина и вовсе отличалась почти цыганской смуглостью.