Молодая женщина запнулась, по ее телу пробежала дрожь. Игорь Викентьевич, явно делая над собой усилие, отстранился.
— Вы правы. Я повел себя просто безобразно. Но… Но он, ведь, не любил вас. А я… По крайней мере, оставьте мне надежду, Сашенька. Время пролетит быстро…
— Уходите, пожалуйста, — почти прошептала Александра.
Орлов помялся, потом резко развернулся и вышел. Молодая женщина на подгибающихся ногах шагнула к постели и рухнула на нее, уткнувшись лицом в подушку. Противная дрожь продолжала сотрясать ее. Лишь через некоторое время графиня нашла в себе силы подняться, сбросить халат и забраться под одеяло. Она свернулась в калачик и уставилась широко раскрытыми глазами в темноту спальни. Неожиданное предложение Орлова совершенно выбило ее из колеи. Мысли ее, совершив неожиданный поворот, вдруг обратились к прошлому. Воспоминания вернули ее на десять лет назад, и она вдруг задумалась о своей тогдашней жизни.
Ей было восемнадцать. Мише едва исполнилось десять. Мама месяц как умерла. Отец тоже сильно хворал, и врачи не обнадеживали их… Именно тогда в поместье проездом завернул знакомый Павла Юрьевича, граф Василий Орлов. Он бывал у них достаточно часто, потому что его охотничьи угодья соседствовали с землями Румянцевых. Граф Орлов не любил деревню и поэтому не затруднял себя строительством постоянного, более или менее основательного жилья на своих землях, а предпочитал останавливаться у старинного знакомого.
Павел Юрьевич, вынужденный из-за скудости доходов постоянно проживать с семьей в своем поместье, всегда радовался приезду гостя, который развлекал его последними сплетнями и светскими новостями из Москвы. Они беседовали о политике, последних книгах, которые Орлов уже прочитал, а Румянцев еще и в глаза не видел. Александра, всегда обладавшая живым сметливым умом и неуемным любопытством, изыскивала все возможные причины, чтобы присутствовать при этих разговорах. Тем более, что ее юному самомнению льстило, что богатый и более чем привлекательный взрослый мужчина явно интересуется ею, время от времени, уставляя на нее задумчивый и какой-то жадный взгляд…
Мать Александры наоборот старалась избегать встреч с Василием Станиславовичем, всякий раз во время его приезда сказываясь больной. Позднее графиня не раз думала о том, что Ирина Никитична лучше ее разбиралась в людях и инстинктивно сторонилась Орлова, как ядовитой змеи или скорпиона. Если бы Бог не прибрал ее к себе так рано, она бы никогда не позволила отцу продать ее единственную нежно любимую дочь человеку, который вызывал у нее самой необъяснимую для окружающих, но от этого не менее острую неприязнь.
Павел же Юрьевич, как, впрочем, многие мужчины, несравнимо больше любил сына. Впрочем, Миша был некоронованным королем для всех в семье Румянцевых. Появившийся через десять лет после Саши, когда ее родителям было уже к сорока, нежданный, словно подарок небес, он рос нежным, впечатлительным мальчиком, отзывчивым и всегда щедрым на ответную ласку по отношению к тем, кто был добр к нему. И поэтому, когда граф Василий Орлов — надо признать, совершенно неожиданно для Румянцева — попросил у него руку Саши, Павел Юрьевич прежде всего подумал о том, что жених более чем обеспеченный человек, и маленький Миша будет расти в достатке…
Тогда Александра отказалась. Впрочем, совсем не потому, что, как и мать, испытывала неприязнь к жениху. Просто она совсем его не знала… Да и вообще, прочтя немало сентиментальных романов, которыми во все времена увлекались молоденькие романтичные девушки, представляла себе предложение руки и сердца от своего будущего супруга несколько иначе — неторопливое ухаживание, нежные признания, поцелуи и объятия при луне… Ну и все такое. А тут?
Василий был обижен. Даже оскорблен. Но проявил неожиданную настойчивость и позволил Павлу Юрьевичу убедить себя в том, что этот отказ его дочери следует расценивать как каприз юной, неоперившейся девушки, чьи настроения могут меняться, как погода в марте. Румянцев обещал ему повлиять на непокорную дочь, если граф в свою очередь постарается быть по отношению к Саше несколько… гм, более женихом.
— Цветочки, парочка стихов, посвященных ее глазкам или там еще чему-нибудь… Оглянуться не успеете, как дело будет слажено.
Василий Станиславович раздраженно поморщился, и Румянцев не рискнул настаивать.
Александра не могла знать об этом разговоре отца и графа Орлова, но явственно почувствовала на себе его последствия. Отец то угрожал, то упрашивал, пока, наконец, не пустил в ход последний, главный козырь.