Он поднялся, аккуратно запер все документы в сейф, запрос, касавшийся поисков извозчика, передал в канцелярию и, одевшись, вышел на улицу. Он направлялся к Чемесову.
Иван был не один. У него сидел молодой практикант из их департамента, и Олег лишний раз подивился, каким это таинственным притяжением обладает его друг — казалось бы совершенно посторонние люди приходили за советом, звали на крестины своих детей, шафером на свадьбы… Вот и теперь. Юноша работает у них всего ничего, а пришел навестить Чемесова, да к тому же, судя по всему, не в первый раз… Вон как болтают! Олег частенько завидовал этому дару Чемесова. Сам он был по натуре одиночкой, но иногда и ему хотелось той легкости, с которой Иван сходился с людьми…
Когда Иевлев вошел в дверь, молодой человек тут же поднялся и откланялся.
— Убежал. Как от прокаженного, — улыбаясь, констатировал Олег.
— Не в тебе дело, — Чемесов весело подмигнул. — Ему просто не терпится. У него расследование застопорилось. А все из-за того, что нет у парня возможности получить фото подозреваемого так, чтобы тот ни о чем не заподозрил. Вот я и черкнул ему адресок Бульжинского…
— Иван, — укоризненно проговорил Иевлев. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что это противозаконно. К чему ты, старый опытный волк, подталкиваешь этого пушистого щенка?
— Не волнуйся. Я провел воспитательно-наставительную беседу, благо времени у меня — чертова погибель. Ты знаешь мою позицию. Всегда надо сопоставлять степень незаконности своих поступков со степенью тяжести преступления. Если из-за того, что он сфотографирует этого типа без его согласия, будет раскрыто убийство, я думаю, дело того стоит.
— А если пострадает репутация совершенно невинного человека?
Чемесов кивнул.
— Мы говорили и об этом. Ты, конечно, прав. Главное — не возомнить себя Господом Богом, не начать судить других с высоты своей непогрешимости. Но мне кажется, мальчику хватит ума и такта сделать все правильно. А уж я всегда посоветую ему. Рано или поздно ему самому придется для себя решать все эти вопросы, если он и дальше собирается работать в полиции. Пусть лучше под моим присмотром.
Чемесов замолчал, хмурясь. А потом нерешительно взглянул на Олега.
— Как прошла твоя поездка? Поверишь ли, я ждал тебя с нетерпением.
— Иван, а ведь ты, кажется, был прав.
— Вот как? — облегченно вздохнул Чемесов.
Олег понимающе улыбнулся и принялся рассказывать.
— Теперь остается только запастись терпением и ждать.
— О господи! Вот терпения у меня как раз почти и не осталось!
— Чего тебе? Знай — книжки читай, отсыпайся… Да посетителей принимай.
Иван смерил приятеля уничтожающим взглядом, но тот лишь рассмеялся.
Поиски извозчика заняли почти неделю — Москва была слишком большой. Все это время коридоры следственного департамента заполняли основательные, громкоголосые мужики в тулупах, валенках и с кнутами в руках или за поясом. Язык, на котором они изъяснялись, висел в спертом воздухе непроветриваемых коридоров плотной физически ощутимой стеной.
Если бы Иевлев допрашивал их сам, процесс затянулся бы на месяцы, поэтому толпу просеивали сразу несколько человек. Возчиков вызывали по одному и опрашивали по заранее отработанному Олегом списку вопросов. Однако получилось так, что именно к нему в кабинет бог знает каким по счету вошел именно тот самый, единственный, который и был нужен.
На этом везение не кончилось. Несмотря на то, что прошло уже достаточно долгое время, возчик запомнил того шустрого клиента, причем именно потому, что тот не остановил его как положено, а вспрыгнул на ходу, да еще тут же приказал прибавить ходу. Однако дальше все оказалось уже далеко не столь радужно. Ехали они совсем недолго. Добравшись до Родионовского Пассажа, торопливый пассажир велел остановиться, щедро расплатился и скрылся в освещенном вестибюле, смешавшись с редкими в этот поздний час покупателями.
— Теперь одна надежда на то, что по какому-то невероятному везению, его запомнил кто-нибудь из приказчиков…
— М-да.
На этом их разговор и завершился. Иевлев ушел, пообещав держать Ивана в курсе расследования. Теперь он собирался допросить всех приказчиков и управляющих отделами Пассажа. Иван же, потребовав себе перо и бумагу, засел за письмо Николаю Орлову. Он хотел просить помощи у старого приятеля во внимательнейшем изучении генеалогического древа его семьи. Вдруг да обнаружатся какие-нибудь забытые ответвления, а следом и их ныне здравствующие потомки? Темноволосые, высокие и хладнокровно жестокие в своей алчности…