— Отдохните теперь, Александра Павловна. С вашего позволения, я навещу вас завтра… То есть уже сегодня ближе к вечеру. Как вы, надеюсь, понимаете, вам не разрешено покидать этот дом до особого моего распоряжения. Еще раз прошу простить меня.
Чемесов откланялся и неуклюже выбрался из комнаты. Он чувствовал себя слишком большим для этих узких дверных проемов и коридоров. Да еще это чертово пальто! Иван вдруг понял, что озноб прошел. Теперь ему было безумно жарко.
— Ну и как? — спросил доктор, когда они с Чемесовым уже тряслись по оживавшим после ночной летаргии улицам Москвы.
Оба ехали в одном направлении — Иван в следственный департамент, Родионов — в больницу, где его ждали пациенты.
— Что как? — буркнул Чемесов и раздраженно оттянул вечно тесный воротник рубашки.
— Что сказала графиня?
— Почти ничего. Ты осмотрел ее, как я просил?
— Да. Хотя она была категорически против. Смирилась только когда поняла, что ты и так все знаешь.
— Ну?
— Огромный синяк на левом бедре. На плечах кроме того следа, что я заметил, еще несколько отметин. Ну и так по мелочи… Жаль, что сукин сын уже мертв. Некому в морду заехать. А есть такое очень нечеловеколюбивое желание, — невесело хмыкнув, ответил доктор и откинулся на спинку сиденья, придерживая на коленях съезжающий саквояж с медицинскими принадлежностями.
— Может, она изменяла ему?
— Ты следователь. Тебе и карты в руки. Кстати, что ты-то о ней думаешь?
— Она могла убить. Ей было за что. У нее хватило бы на это решимости и силы воли…
— И все?
— А что?
— Ты не сказал еще кое о чем существенном.
— О чем это?
— Она красива.
Иван, все больше мрачнея, читал доклады, переданные ему из полиции. М-да. Картинка вырисовывалась впечатляющая.
Родители Анны Павловны Орловой, урожденной Румянцевой, умерли, когда той едва исполнилось восемнадцать. Сначала мать, потом спустя всего лишь полгода отец. Траур и сразу свадьба с графом Орловым… Он был старше ее более чем на двадцать пять лет… И богаче несравнимо. По сути, только благодаря этому замужеству брат и сестра не оказались разорены совершенно. Так. Завещание. Все движимое и недвижимое… Та-ак. Титул… По причине отсутствия наследника… Понятно.
Граф Орлов оставил все свои деньги не жене, которую ежедневно избивал, а брату, которого видел всего несколько раз за последние годы, потому что тот предпочитал безвыездно проживать в деревне под Воронежем в семейном поместье. Ему же переходил и титул… Знала ли графиня об этом? А если бы знала, остался бы ее муж жив или нет?
И еще… Она не изменяла мужу. Ее жизнь была абсолютно прозрачна… В отличие от мыслей и тем более души.
Иван шел к дому Орловых, целиком погруженный в размышления. Только сегодня утром пришло сообщение из Воронежа. Иван посылал запрос в тамошнюю полицейскую управу, чтобы выяснить, где был и что делал в ночь убийства новый граф Орлов, младший брат убиенного Василия Станиславовича.
Теперь Чемесов знал, что и эта версия, да, собственно, и не версия, а так, необходимая проверка, ни к чему не привела — Николай Орлов не покидал свое поместье, что подтверждалось абсолютно всеми. Более того, он даже не поехал в Москву на похороны, ограничившись длинным письмом, которое пришло на имя вдовы усопшего на следующий день после погребения. Александра Павловна в ответ на вопрос Ивана о сути послания, лишь молча протянула ему лист, исписанный четким убористым почерком.
«Мы никогда не были особенно близки с Василием, чтобы не сказать большего… Но, как известно, о мертвых — или хорошо, или ничего. А потому лишь выражу свое безмерное удивление его последней волей. Как бы то ни было, я искренне обеспокоен тем, как сложится ваша дальнейшая судьба. Денег, оставленных вам моим покойным братом, явно недостаточно. Я долго думал, чем могу помочь, не ущемляя ваше достоинство, и вот что надумал. Я терпеть не могу Москву, а значит дом, в котором вы жили с Василием, мне не нужен, но с другой стороны — грех бросать его, да и продавать фамильное гнездо не хочется. Живите-ка в нем вы с братом. И особняк не будет ветшать, как это всегда происходит с пустующими домами, и у вас будет крыша над головой. Я также беру на себя заботу о завершении образования Михаила и буду платить слугам, которые сейчас работают в доме. Не откажите мне в этой малости, Александра Павловна, иначе совесть не даст мне спокойно спать. Если же вам не по сердцу жизнь в этом месте, запятнанном столь страшным событием, я всегда с радостью приму вас в моем поместье под Воронежем. Живу я уединенно и тихо, целиком погруженный в свои труды — пишу книгу о развитии уголовного права в России… В любом случае знайте — если у вас будут какие-то проблемы или понадобится поддержка и утешение, вы всегда можете рассчитывать на меня.