— Кто он и кто она?
— Я расследую убийство графа Василия Орлова…
Зельдин взглянул на Ивана уже с гораздо большим вниманием, чем раньше. Пользуясь этим, Чемесов начал торопливо рассказывать. И если в начале повествования Зельдин еще продолжал есть, то к концу вилка его, давно забытая, лежала в стороне.
— М-да. История более чем скверная. Мне понятны ваши мотивы, да и самому искренне жаль несчастного юношу, но, честно вам скажу, я не вижу возможности добиться помилования.
— Это еще не все, господин Зельдин.
Иван полез в карман и бережно достал дневник Ирины Румянцевой, как последний аргумент и свое главное оружие.
— Это доверила мне нянька Александры и Михаила Румянцевых. Теперь я передам это вам, если вы готовы взяться защищать Мишу.
— Что это?
— Дневник их матери. В нем вы найдете некоторые более чем деликатные подробности, которые лично меня повергли в шок… Я просил бы вас быть максимально корректным с этим… В общем, вы сами поймете, когда прочитаете.
— Вы умеете заинтересовать, господин Чемесов.
— Так вы беретесь?
— Юноша, как я понимаю, еще дома?
— Да. Я не могу арестовывать его, пока его сестра в руках преступника…
Зельдин смерил Чемесова внимательным взглядом, но ничего не сказал. Молчал он долго, размеренно работая челюстями и не поднимая глаз. Иван уже начал испытывать сильнейшую неловкость, когда адвокат, наконец, поднял на него глаза.
— Я был знаком с графом Орловым и немного знаю его жену. Очаровательная женщина… Такая трагедия! Сколько, вы говорите, мальчику лет?
— Семнадцать.
— Жить да жить…
Чемесов кивнул, загораясь надеждой.
— Вы ведь знаете — мое время расписано по минутам…
— Это общеизвестно, Борис Антонович, но… Но вы ведь уже согласились?
Зельдин рассмеялся и, погрозив Ивану пальцем, кивнул.
— Похоже на то, — а потом добавил туманно и, как показалось Чемесову, совсем не к месту. — Чего не сделаешь ради прекрасных глаз.
Они просидели еще почти два часа, обсуждая аспекты дела, обмениваясь мнениями и уже совершенно не обращая внимания на веселящихся вокруг людей, зажигательные цыганские пляски и обычно трогавшие Зельдина чуть не до слез романсы, спетые под виртуозные переливы двух гитар.
— Завтра утром я пришлю вам все документы по делу Орлова, — Чемесов поднялся из-за стола.
Борис Антонович тоже встал и протянул руку для рукопожатия.
— Буду ждать. К этому моменту я постараюсь прочитать вашу тетрадку. Надеюсь, она действительно содержит нечто такое, что сможет помочь в нашем почти безнадежном предприятии.
— Не сомневайтесь. Еще раз спасибо вам большое, простите, что помешал вашему отдыху, и до свидания.
— Ну что ж, и вам до свидания, Иван Димитриевич. Сообщите мне, если станет что-то известно о судьбе Александры Павловны. Такая прелестная женщина, и такая судьба…
Иван, не желая продолжать мучительную для себя тему, поспешно простился и пошел к выходу из шумного зала, в котором настоящее веселье еще только начиналось. Едва он вышел на улицу, тишина ночи оглушила его. Было такое ощущение, что уши внезапно заложило. Только через некоторое время он смог слышать обычные негромкие звуки — скрип снега под ногами, шелест ветра в голых ветвях деревьев, позвякивание упряжи, когда лошади, запряженные в извозчичьи повозки, поджидавшие клиентов, сонно переступали ногами.
— Что-то вы больно рано, барин. Да и трезвехонький, — плутовски подмигивая Ивану, прокричал извозчик, когда лошадь уже вынесла легкую пролетку на широкий укатанный тракт.
— Дела, брат, дела…
— Ночью-то какие ж дела?
— Какие дела? Да хуже не бывает…
Глава 13
К Чемесову кинулись, едва он появился на службе.
— Иван Димитриевич! Нашли свидетельницу, которая видела, как похищали Орлову!
— Где она?
— В вашем кабинете. С Кошкаревым.
Прыгая через две ступеньки, Иван помчался наверх. Дядя Женя с комфортом расположился за его столом, а напротив устроилась молоденькая миловидная девушка с задорно вздернутым носиком, усыпанным неувядающими даже в конце зимы веснушками. Кошкарев поднялся.
— Ну, наконец-то!
Иван учтиво поклонился девушке и представился.
— Судебный следователь по особо важным делам Чемесов Иван Димитриевич.
Девушка живо вскочила на ноги и по-мужски уверенно протянула ему руку для рукопожатия.
— Анна Сафронова, студентка. Я изучаю медицину, а в больнице подрабатываю. Я уезжала к родственникам и вернулась только сегодня. Жаль, что так совпало, потому что я действительно видела все — в тот день именно я дежурила в приемном покое и поэтому находилась там неотлучно. Было еще достаточно рано, народу почти никого, вот я и глазела по сторонам.