— Эмма… Эта женщина… Как она попала к вам?
— Мы нашли ее у себя на пороге, в одной сорочке и каком-то старом пальтишке, больную и несчастную. Приютили. А на следующую ночь — облава.
— Почему же ее не нашли?
— Я спрятала ее, — француженка смущенно улыбнулась.
— Она серьезно больна?
— Скорее всего просто сильная простуда. Хотя, кто знает? Врача мы не приглашали.
— Она…
— Сероглазая блондинка. Тоненькая и изящная. У нее маленькая, но приметная родинка на правой груди…
Внезапно мадам увидела, что сыщик смутился.
— Так вы…
— Наши отношения с госпожой Орловой, что бы ни болтали все эти бездельники, носят совершенно иной характер.
— Угу, — Эмма склонила голову, пряча улыбку.
Они вошли в дом через черный ход и сразу поднялись по лестнице на третий этаж в покои хозяйки. Мадам Латур подошла к дверям будуара и, приотворив их, заглянула внутрь, а потом приложила палец к губам и поманила к себе Чемесова. Невольно сдерживая дыхание, Иван склонился к неширокой щели между створками двери и заглянул в соседнюю комнату.
Сначала он увидел разобранную постель — она была пуста. Взгляд его метнулся, но вдруг замер… Александра сидела в большом кресле у окна, подтянув к себе ноги и склонив голову на обтянутые сорочкой колени. Ее немигающий взгляд был обращен то ли на снегопад — быть может, последний в этом году, то ли внутрь себя.
Эмма нетерпеливо дернула Чемесова за рукав, но когда он повернулся, спрашивать уже ничего не требовалось — таким немыслимым ликованием светилось его лицо. Иван отстранил ее и, распахнув дверь, устремился к Александре. Та обернулась, ахнула, спрыгнула на пол, покачнулась и неловко замерла в его объятиях. Он держал ее крепко и бережно, одной рукой обхватив плечи, а другой прижимая к своей груди растрепанную русую голову.
— Сашенька!
— Мне… мне дурно.
— О господи! — Иван подхватил ее на руки и, в два шага преодолев расстояние до кровати, опустил ее поверх одеяла.
Испуг и радость боролись в ее взгляде. Чемесов дрожащими пальцами погладил ее по щеке.
— Вам больше нечего бояться. Орлов арестован.
— Он… Я…
— К сожалению, у меня мало что есть против него, но с вашей помощью… Простите, Александра Павловна, — Чемесов сглотнул и бросился вперед очертя голову. — У меня есть и еще одна новость. Дело в том, что я… В общем Миша во всем сознался. Только не волнуйтесь! Я пригласил к нему лучшего адвоката страны! Я уверен, ваш брат получит самый мягкий приговор, какой только будет возможно. Я приложу все усилия… — он замолк, удивленный ее выражением лица.
— Он признался сам?
— Да. Я считаю, что все произошло именно так.
— Я не понимаю…
— Ну, дело в том, что я узнал об этом чуть раньше… Когда был арестован Илья Парилин, его сестра, желая защитить его, многое рассказала. В том числе и то, что он видел, как Миша стрелял в вашего мужа.
— Так это Илья Аркадьевич писал те письма…
— Да. Но потом Миша заговорил об убийстве сам. Не плачьте, ну не плачьте же, мне больно видеть ваши слезы. Вот увидите, его не накажут слишком строго.
Александра вытерла глаза и, слабо улыбнувшись, покачала головой.
— Я плачу не из-за этого… Иван Димитриевич, мне позволят увидеть его?
— Нет, до суда это запрещено законом.
— Тогда просто отвезите меня домой!
Глава 15
— Сашенька! Девочка моя! — Чемесов шикнул на старую няньку и, пинком отворив дверь спальни Александры, вошел внутрь.
Графиня, которую Иван спеленал как ребенка в большое стеганое одеяло мадам Латур, чтобы не простудить еще больше, пока они доберутся до особняка, заснула у него на руках, почувствовав себя наконец-то в тепле, уюте и полной безопасности.
— Пошлите за Родионовым, — приказал Чемесов, и старушка, крестясь, выскочила в коридор.
Иван, выпутав графиню из одеяла и отшвырнув его прочь, бережно уложил ее в постель, укрыл, стараясь не разбудить, а потом неловко замер рядом. Прошел почти час, когда он услышал снизу голоса, а потом в дверь постучали. Однако это был не Родионов. Вошедший поздоровался и, видя немалое удивление Ивана, объяснился.