Рейнира хочет сказать, что они просто другие, но вместо этого остаётся такой же спокойно и с достоинством встречает взгляд Макгонагалл.
— Мисс Таргариен, вы же знаете, что подобное поведение недопустимо, — едва сдерживается Макгонгалл.
Вся напускная вежливость Деймона испаряется, возвращая привычного ей дракона на место, когда он грубо перебивает директора.
— Вы не имеет права её в чём-то обвинять только из-за слов маленькой девочки. Вы обязаны узнать её версию событий и вызывать сюда этого мальчишку, — почти рычит Деймон.
И вот это ощущение, когда дракон отрывается от земли. Рейнира дышит полной грудью.
— Последи за речью! — огрызается теперь мистер Поттер, яростно сжимая кулаки и буквально закрывая собою дочь от взгляда Деймона.
— Спасибо, — шепчет Рейнира, касаясь его руки на плече и сжимая.
— Пожалуйста, выбирайте выражение, мистер Таргариен, — голос Макгонагалл сама сталь, в глазах — чистая ярость, но она остаётся спокойной.
Рейнира всё ещё чувствует невероятное уважение к этой женщине.
— Помона, пожалуйста, приведи сюда Джеймса Поттера. После мы выслушаем всех участников событий.
Рейнира ловит эту передышку и вольготно откидывается в кресло, чувствуя себя почти хозяйкой положения. Она не сказала Джеймсу ничего, что можно было бы использовать против неё и чего все и так не знали.
— Не знал, что тебя потянуло на полукровок, дорогая, — негромко замечает дядя тоже используя валирийский.
Это почти оскорбление — говорить при всех на мёртвом языке, прекрасно зная, что люди вокруг не понимают не слово. Но это так весело.
— Я начала с маглорождённых, — пожимает Рейнира, вспоминая Коля, который не задержался надолго. — Это просто развлечение. Ничего серьезного.
— Не знал, что ты стала такой жестокой, — Деймон фыркает, особо не впечатленный её откровением.
По сравнению с ним в его же годы — она просто ангел. Его близнецовое пламя куда более аккуратно и деликатно надкусывает и выплёвывает других. Сам Деймон не был не вежливым, не тактичным. Он бесстыдно хвастался своими подвигами и искал новых ощущений и удовольствий. Принц Порока.
— Это грубо, прекратите оба, пожалуйста, — одергивает их Макгонагалл.
— Не знала, что ты относишь это к жестокости, дя-дя, — певуче тянет Рейнира и замолкает.
Последнее слово должно быть за ней. Всегда. Этому она тоже научилась у него. Деймон усмехается, думая, что его дракончик уже вырос и теперь скалит клыки и рычит, как настоящий зверь.
Они сидят в напряженной тишине, когда приводят Джеймса. Он подавлен, разбит и не скрывает этого. Рейнира не чувствует укола совести или раскаяние. Даже такая невинная овечка, как Кол (маглорождённый), действительно знал, что это развлечение. И скорей бесился из-за того, что она порвала с ним, переключившись на полукровку.
— Добрый день, мистер Поттер. К сожалению, разбирательство инцидента с вашей сестрой, потребовало вашего присутствия. Ваша сестра утверждает, что мисс Таргариен оскорбила вас и вашу семью из-за чистоты крови. Это правда? — заботливо спрашивает Магкнонагалл.
Джеймс тяжело вздыхает. Он знал, что сестра не поймет, и уже жалел, что вообще ей рассказал в каком-то странном приступе отчаяния. Джеймс ведь не идиот, у него есть уши, он знает, что говорят о Таргариенах. Его брат учится на Слизерине, он вполне ясно донёс до него слова Алисенты Хайтауэр, когда Джеймс только признался в своей влюбленности. Просто…
Он был влюблен. Ему хотелось верить в лучшее.
— Нет, — качает головой Джеймс, зная, что за этим последует.
Его сестра взрывается от гнева и боли за него. Джеймс находит это даже милым, а её отважной. Такая храбрая. Чем он заслужил такую преданность и ярость в защите?
— Тишина! — заставляет всех умолкнуть директор.
— Мисс Таргариен, не могли бы вы сказать, что именно было сказано? — устало смотрит на неё Макгоногалл.
Рейнире больше нравилось быть сторонним наблюдателем, созерцая чужую истерику.
— Таргариены чтят чистоту крови, — спокойно повторяет она.
— Вот! Видите! — почти пищит Лили.
— Это не оскорбление! — прерывает её наконец-то Джеймс.
Ему больно видеть Рейниру такой спокойной, холодной и великолепной, когда он сам страдает от разрыва, ему мучительно стыдно находится здесь и вытряхивать грязное белье, демонстрируя собственную глупость, ему хочется свернуться калачиком и уползти под взглядом гребаного Деймона Таргариена. Но никого не волнует, чего он хочет. Пьеса продолжается, и он просто должен в ней участвовать. И всё же…
Джеймс был предупреждён. Он не должен был ничего говорить Лили. Сам виноват. Процесс самобичевания запускается по новой, заставляя его прикусить щёку, чтобы закончить уже это шоу.
— Это не оскорбление! — повторяет он уже громче, чтобы Лили его услышала наконец-то.
Деймон не выдерживает и смеётся. И вот из-за этого его лишили возможности с пафосом прилететь за своей племянницей на драконе в выходные? Он разочарован. Рейнира шипит на него, и он послушно умолкает, не обращая внимания на чужие колючие взгляды. Только его маленькому дракону здесь можно командовать.
— Он прав, — наконец-то вступает в диалог Рейнира, скучающей опираясь на руку. — Я не оцениваю людей по чистоте крови. Личные качества от этого не зависят. «Таргариены чтят чистоту крови», — повторяет она, — это не о чистоте крови в привычном тебе смысле. Мы летаем на драконах, обладаем разрушительной магией и чтим чистоту крови. Чистоту валирийской крови. Мы предпочитаем заключать внутрисемейные браки или вступать в союзы с Веларионами. С валирийцами. Ведь именно благодаря валирийской крови мы заявляем права на драконов.
Когда она озвучивает это, Лили теряется, а лица взрослых на мгновения перекашивает отвращение. Рейнира находит это забавным, и дядя только поощряет её:
— Добей их.
Ему тоже весело.
— Джеймс знал это с самого начала. Я сказала ему, что ничего серьезного не выйдет. Я была названа Наследницей своего Дома. Когда я стану Главой, я должна буду выйти либо за Лейнора Велариона, своего кузена, — спокойно продолжает Рейнира, потому что больше этого фарса ей нравится только дразнить дядю.
— Мечтай, — почти шипит Деймон.
— Либо за… — она смакует этот момент, потому что это первый раз, когда она озвучивает свои желания, -… своего дядю, — и под их синхронный вздох добавляет чуть насмешливо, — чтобы родить сильных наследников. Это и значит, что Таргариены чтят чистоту крови, Лили.
— Ты не можешь выйти за своего дядю! — возражает Лили.
Она делает неловкую ситуацию ещё более сложной и неловкой для взрослых, у которых стыд мешается со смущением и отвращением. Рейнире это нравится, она не собирается упускать эту возможность сделать всё ещё хуже.
— Я — Таргариен. Я могу.
— Лили… — профессор Поттер пытается остановить дочь, успокоить, но она не хочет слышать.
Лили — это спутанный клубок нервов, чувств и сумбурных эмоций. Спокойный и скучающий вид Рейниры её только подстегивает.
— Это наверняка запрещено законом, — уверенно заявляет она.
И это правда.