Кап-кап-кап. Как легкая морось после бури.
Это больше не выглядит, как игра, это было опасно близко.
Деймон неожиданно застывает, странно смотря на неё и словно наконец-то замечая. У Рейниры в глазах стоят злые слёзы, в горле — ком обиды и гнева.
— Ты не ответил ни на одно письмо! — рычит она, взмахивая палочкой, чтобы послать очередное проклятье, но та просто выскальзывает из рук.
Крови слишком много, руку простреливает запоздалой болью, и Рейнира стискивает зубы, чтобы не заскулить. Это недостойно дракона, она не станет так унижаться.
— Рейнира! — голос Деймона теряет прежний азарт.
Он обеспокоенно смотрит на неё, опуская палочку и пытаясь подойти к ней. Рейнира вскидывает руку, и брызги крови вновь орошают мрамор.
— Нет! Не смей! Не смей изображать из себя заботливого дядюшку сейчас! — она проталкивает эти слова, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и боли. — Тебе было плевать что со мной, пока ты игнорировал каждое моё письмо. Я боялась за тебя! Места себе не находила!
Горячие слёзы катятся по щекам крупными каплями, и Рейнира чувствует себя невероятно жалкой.
— Я не знал, что ответить, — отвечает Деймон, медленно, но уверенно подходя к ней.
Под ногами скрипит стекло, а Рейнира смотрит на него зло и болезненно.
— Издеваешься?!
— Никогда, мой маленький дракон, — Деймон не обращает внимания на её гнев и ярость.
Он перехватывает занесенную для удара руку и прижимает к своей груди. Кровавый отпечаток остаётся едва заметен тёмной коже. Деймон внимательно рассматривает порез и ожог на плече. Рейнира упрямо крепче сжимает зубы и не издаёт ни звука.
— Я не знал, что написать. Я хотел столько всего сказать и решил, что должен рассказать это лично, — устало рассказывает Деймон.
Он хмурится и ведет палочкой вдоль пореза аккуратно заживляя его.
— Я здесь, можешь начинать! — огрызается Рейнира.
Он игнорирует её ярость.
— Я читал каждое твоё письмо. Подавить восстание… Это было тяжело, Рейнира. Много волшебников погибло. Письма напоминали мне, к чему я должен вернуться.
Деймон прижимается к окровавленной ладони щекой, потираясь также, как это иногда делает Караксес. Её дракон… Рейнира скалится, резко убирая руку и залепляя ему пощёчину. Все слёзы мира не могли потушить пожар в её груди. Яростное драконье пламя.
— Ты сбежал на грёбанные Ступени в день, когда меня назначили Наследницей, — прошипела Рейнира. — Вместо тебя! Ты даже в глаза мне не смог посмотреть. Чёртов трус!
— Трус? — Деймон выгибает бровь и опасно скалится. — Я выиграл эту гребанную войну без помощи твоего отца и этой сраной страны.
Палочка скользит обратно в крепление на бедре, и Деймон хватает её руки быстрее, чем Рейнира успевает отшатнуться.
— Я пролил крови больше, чем ты можешь представить, моя дорогая.
Он наклоняется ближе, смотря ей в глаза. Рейнира чувствует его дыхание на своих губах. Её кровь всё ещё стекает по его щеке. Кровь дракона.
— И всё равно ты сбежал, — шепчет она, упрямо, задевая его губы своими.
Это — последняя капля.
Он кидается вперёд, как хищник, оголодавший и разъярённый. Это не похоже на робкие поцелуи Коля или мягкие Джеймса. В действия Деймона нет нежности. Он целует её страстно, грубо сминая губы. Рейнира стонет и отвечает тем же.
Её близнецовое пламя.
Деймон отпускает её руки, притягивая к себе за талию, ближе, намного ближе. Ему нужна вся она, каждое касание, каждый чёртов кусочек. Рейнира обхватывает его шею, поддаётся и раскрывается навстречу. Кусает губы — сучка — словно желая сожрать его и напиться крови. В этом они с Деймоном слишком похожи.
Она болезненно тянет его за волосы, заставляя запрокинуть голову, и делает то, о чём мечтала давно, — вгрызается в горло, сжимая зубы до крови, до мелькающих перед глазами пятен. Деймон стонет, прижимая её ближе, крепко сжимая её бедра и наверняка оставляя синяки.
Рейнира будет приветствовать их, как он привечает оставленные ею раны.
Рейнира тщательно слизывает выступившую кровь прежде, чем отстраниться и посмотреть Деймону глаза. Её не пугают пожары, которые она там видят. Дракона не напугать пламенем, даже если оно родом из Преисподней.
— Почему ты сбежал? — шепчет Рейнира, облизывая губы.
Деймон стонет, жмурясь и откидывая голову назад:
— Ты станешь моей погибелью, дорогая племянница.
— Я рада, что ты признаёшь, что только я имею на это право, но ответь. Деймон.
Рейнира смотрит на него выжидающе, внимательно, ей надо знать ответ на этот вопрос.
Она хотела поделиться с ним своим счастьем. Разделить его. Деймон мог уйти вечером, в любой момент, но… сбежал заранее, не попрощавшись.
— Твой отец, — Деймон тяжело вздыхает, — он изгнал меня. Я не мог ослушаться Главу Дома в Главном замке.
— Что ты натворил?
Деймон не умеет ей лгать.
— Он узнал про то, как я назвал твоего брата в день похорон, — он заминается. — Я не горжусь теми словами, я скорбел по своему.
— Что ты сказал?
Рейнира знает, что его слова, какими бы они не были, принесут ей боль и оставят раны, но она никогда не бежала от проблем.
— Рейнира, — просит Деймон, не желая вспоминать это сейчас.
— Скажи, — уже рычит она, теряя всякое терпение и благородство.
— Наследник на один день, — произносит он по-английски, словно не желая марать валирийский этой фразой.
С таким же успехом он мог ударить её.
Рейнира делает это за него. Ещё одна пощёчина звенит в комнате, но в этот раз Деймон принимает её покорно.
Как он посмел?!
— Рейнира, я действительно не должен был говорить это, послушай меня…
— Пошёл вон, Деймон. Видеть тебя не хочу, — шипит она, смотря на него абсолютно холодно и спокойно, закрываясь надёжной маской.
Деймон и правда уходит. Он никогда не делает ничего, чего бы ей по-настоящему не хотелось. И не отказывает ни в одной просьбе.
Рейнира остаётся одна посреди разрушенной залы, покрытая кровью, с искусанными губами и в смятой грубыми касаниями одеждой. На губах всё ещё остаётся его кровь. Солёная и горячая. Рейнира не позволяет себе думать о том, как это будет ощущаться на свадебной церемонии. Не сейчас.
Рейнира поднимает свою палочку и очищает одни взмахом свою одежду.
Она сменяет гнев на милость через неделю.
Когда в очередной раз над замком раздаётся сдвоенный драконий рёв, Рейнира просто улыбается и спокойно собирает свои вещи в сумку.
Вместо приветствия, она целует его, пока Караксес скрывает их своим крылом. Ей плевать, даже если увидят. Она хочет, чтобы видели. Видели и смотрели, как у него на коже горят её метки, как его руки оставляют синяки на её бёдрах и талии.
Рейнира понимает, что он может взять её прямо здесь. На опушке Запретного леса, прикрываемый лишь крылом Караксеса. Деймон уже разрывает завязки мантии и припадает к её шее, как страждущий.
Рейнира думает, что она вообще-то не против (она не знает, что этим пошла в свою мать, которая затащила юного Визериса в один из пустых кабинетов прямо перед его первым заседанием в роли Главы Палаты).
Она — дракон, она — Таргариен. И это всё, что имеет значения.